на руках, а мы, следуя примеру соседей, забросили свои подушки на арену и направились к выходу.

— Ну как вам коррида? — поинтересовался дон Луис Фернандо.

— Надо было посмотреть, — ответили мы. — Ведь вы сами говорили, что без корриды нельзя понять Испанию. Но одного боя быков для нас хватит с избытком.

Вечером возбужденный корридой дон Луис Фернандо пил русскую водку и, судя по всему, был очень доволен жизнью.

Испания

1969 г.

ЧУГУННАЯ ЛАПА

Вскоре после того, как я, сняв армейские погоны, пришел в редакцию, я написал первый свой фельетон. Мои старшие товарищи по газете советовали мне заняться очерком, репортажем. Но я уже сделал выбор и навсегда остался верен фельетону.

Мне кажется, что работа фельетониста самая сложная в газете. Поверьте, это неизмеримо огромная ответственность — быть судьей в поступках других. Ведь фельетонист — это тоже человек, а кто из смертных не ошибался, не раскаивался в том, что он сделал и чего не сделал.

Когда я садился писать очередной фельетон, я думал: «А как бы поступили на моем месте мои друзья Витька Шаповалов и Яшка Ревич, похороненные в осыпавшемся стрелковом окопе под Воронежем? Смирились бы они с черствостью, с бездушием, с произволом?» Я сравнивал: разве мои однополчане Виталий Аленин или Петр Любкин, сгоревшие в небе над Будапештом, могли бы накричать на вдову, присвоить чужие деньги, получить квартиру без очереди?

Они отдали молодые жизни за счастье людей, и мне ненавистны были те, кто пытался оскорбить их память грубостью, хамством, несправедливостью.

МАДАМ ДЮПОН ИЗ МАРЬИНОЙ РОЩИ

Сто тысяч зрителей собрались на стадионе в надежде увидеть острую борьбу — и ошиблись. Игра только началась, а вратарь зарубежной профессиональной команды уже вынул из сетки три сухих мяча. Гости уступали москвичам и в технике, и в быстроте, и в выносливости. Это было ясно каждому, и только Римма, Валя, Галя и Розита готовы были биться об заклад, что «заграничные» играют куда лучше наших.

Едва только прозвучал финальный свисток, как подружки устремились к раздевалкам. Оттеснив стайку любопытных мальчишек, Римма, Валя, Галя и Розита в восторге хлопали в ладоши, подбрасывали вверх береты и исступленно кричали:

— Виват! Брависсимо!

Если иметь в виду разгромный счет, с которым закончилась игра, то бурные восторги невесть откуда взявшихся девиц показались иностранцам довольно неуместными. Гости прибавили шагу. Девицы тоже. От опеки Риммы нелегко было освободиться даже опытным форвардам. Она владела секретами десяти проверенных способов знакомства на улице. Приблизившись к капитану, Римма дала ему такую явную подножку, за которую самый либеральный судья карает штрафным ударом.

— Пардон, месье, — как ни в чем не бывало улыбнулась Римма. Она великодушно протянула руку едва устоявшему на ногах капитану.

Знакомство состоялось.

— С футболистами мы три дня подряд очень мило проводили время, — не без удовольствия вспоминает Римма. — Совместно питались в ресторане, танцевали… Трое объяснились мне в любви, двум другим я понравилась, а шестой обещал выслать мне туфли в знак верности.

— Ну, а есть ли у этих шестерых дома жены, дети?

— За кого вы меня принимаете? — возмущается Римма. — Воспитанная девушка не должна интересоваться такими интимными подробностями.

Но воспитанной девушке полагается хотя бы узнать, как зовут ее поклонников, а Римма различает их лишь по порядковым номерам, какими были помечены их спины во время игры.

— Для короткого знакомства этого вполне достаточно, — убеждает нас Римма. — Ведь футболисты так скоро уехали. А мне стал оказывать внимание личный лакей посла из государства, в котором сохраняется конституционная монархия. Но он страдал диабетом и предпочитал питаться в диетических столовых, а не в ресторанах. Мы расстались. К тому времени я уже подружилась с коммерсантами. В Москве они приценялись к мехам…

Словом, знание десяти способов знакомства на улице приносит Римме и ее подругам ощутимые результаты. Вечерами они появляются у подъезда гостиницы «Метрополь». Только Римма теперь не Римма, а Мюрадель. Это имя ей кажется более благозвучным, модным. Да и фамилия ее теперь не Шкормикова.

— Мадам Дюпон, — представляется она при знакомстве.

Вечерами Римма меняет не только имя, меняется она и сама. Римма живет в Марьиной Роще, а мысли мадам Дюпон витают где-то в Париже. Римма разговаривает на русском, а в речи мадам Дюпон господствует смешение языков французского с нижегородским. Мадам смягчает шипящие и делает ударение в словах на последнем слоге. Если хотите сделать ей приятное, то прикиньтесь, что принимаете ее за иностранку. И Галина теперь не Галина, а Джерри. Римма — поклонница всего французского, а Галина — всего английского. Что же касается Валентины и Розиты, то им одинаково нравится и то и другое.

Забот у подружек много. В «Метрополе» ужинает студенческая делегация из Латинской Америки. В гостиницах ВДНХ остановились туристы. На стадионе иностранцы собираются играть в теннис. Нужно еще съездить в международный аэропорт: туда прилетел экипаж заграничной авиакомпании. Размалеванные, точно зебры, носятся веселые подружки по городу в поисках иноземцев. Но на иноземцах не ставят этикеток, как на заграничных кофтах, поэтому обнаружить их среди прохожих не так-то просто.

Однажды какой-то шутник целый вечер морочил подружкам головы, выдавая себя за пуэрториканца и объясняясь на пальцах, а на прощание оставил автограф на чистом русском языке: «Фифы! Привет вам из Синих Липягов. Приезжайте к нам дразнить гусей. Сивкин».

Но подружки не воспользовались любезным приглашением Сивкина. Они по-прежнему стучатся в номера гостиниц, звонят по телефону, преследуют на тротуарах незнакомых людей. Лишь бы найти настоящего, стопроцентного иностранца, приехавшего из западных стран.

— Что же тут плохого? — изумляется Розита. — Теперь так много говорят о расширении культурных связей.

Но связи Розиты, Джерри и Мюрадель ни в коей мере нельзя назвать культурными. Какая же тут, извините, культура, когда подружки в конечном счете мечтают набиться попутчицами в ресторан или выпросить тряпку с иностранной этикеткой?

А чтобы добиться заветной цели, каждому знакомому нужно понравиться, угодить, в беседе поддакнуть, в суждении согласиться. Господину, скажем, не приглянулось московское метро. Он полагает, что дилижанс был более удобным, романтичным средством передвижения, подружки теперь тоже за дилижанс, тоже против метро.

У пустых, праздных девиц своих собственных убеждений в голове нет. Да и откуда им взяться, когда вся жизнь проходит за ресторанным столиком, когда модные туфли являются пределом мечтаний и целью жизни. Но нельзя же пережевывать отбивную молча. И девицы, как попугаи, повторяют все, что услышат от своих случайных знакомых.

В период своей футбольной горячки Римма безутешно огорчалась, что южным людям очень