— Полно, Мил-мил! Три месяца прошло. Он общается с отцом, но мне не прислал ни одной открытки. Это совсем непохоже на него. Должно быть уже помолвлен с кем-то. Поделом мне.

— Не думаю, Оливия. Скажи ему о своих чувствах, уверена, он ждёт твоего письма не меньше.

— Нет! Это всё глупости. Хотел бы, попросил у отца моей руки после той ночи, а он уехал. Взял и уехал! — девушка с трудом подавила слёзы.

— Он не похож на человека, который будет принуждать. Скорее всего, просто отчаялся ждать твоего ответа. А та ночь… Думаю, он чувствует себя виноватым, это же его машину занесло на повороте, и вы чуть насмерть не замёрзли.

— Довольно. Не хочу больше говорить о Кнехте! Расскажи лучше, что у тебя с тем констеблем, который вчера двух слов связать не мог, когда ты открыла ему дверь.

— Ох, Оливия. Знала бы ты, как я у меня всё в груди трепыхалось. Мужчины в форме! — томно вздохнула подруга. — Знаешь, однажды я обязательно выйду замуж за большого начальника с военной выправкой и целым штатом подопечных, расшаркивающихся перед ним, — мечтательно проговорила Миле.

— На парады принца Адриана тебе лучше не ходить, сердце остановится, — с улыбкой заметила Кроу.

— Адриан очень даже ничего, — покачав головой, сообщила Милдред. — Ему жутко идёт военный мундир. Но мне бы кого попроще. Да хоть констебля того вчерашнего.

— Вот и почта пригодилась. Давай напишем ему? — рассмеялась Оливия и потащила подругу к главному входу.

— Сдурела? — невнятно упиралась Миле, на ходу сочиняя послание для законника.

* * *

— Как мне поступить, Милдред? Что я чувствую к Ленцу теперь?

Отражение ничего не ответило, а старое воспоминание болезненно кольнуло. Надо было написать. Ведь примерно в это же время, молодой Кнехт толкал дрожащими руками колёса инвалидного кресла, если она ничего не путает. Это она его бросила одного.

— Оливия, ты скоро спустишься? — Декард Кроу позвал дочь по внутреннему коммутатору.

— А что зануда-швицеррец уже приехал? — ехидно ответил девичий голос из динамика.

Мужчина смутился и одарил гостя с севера извиняющимся взглядом.

— Поторопись! — сухо бросил дочери и повесил трубку. — Ленц, ради всего? извини. Она ведь так не считает, я уверен.

Молодой изобретатель смущённо улыбнулся, не переставая нервно крутить браслет от часов.

— Всё в порядке, господин Кроу. Именно за эту непосредственность я её и… за это она нравится мне.

— Просто знай, я поддерживаю тебя. Ты неплохой парень, но лучше не тяни и поговори с ней, — Декард по-отцовски потрепал Кнехта по седоватым волосам.

— Я очень ценю это, — молодой человек слегка склонил голову.

— Скажи ей, что меня вызвали с фабрики, и я спешно уехал. Не робей.

Ленц кивнул и пожал Декарду руку на прощание. Оставшись один, он беспокойно выхаживал по гостиной, сверяясь с настенными часами, и был даже рад, что Оливия задерживалась. Это давало немного времени собраться с мыслями, чтобы задать один важный вопрос правильно.

Быстрые шаги на лестнице заставили его обернуться и убрать дрожащие руки за спину.

— О, ты уже тут, — девушка замерла на последнем пролёте и оглядела комнату. — А где папа?

Кнехт не сразу ответил, засмотрелся на блестящие тёмные пряди, растрепавшиеся от бега. В последнюю встречу он обмолвился, что ему нравятся распущенные волосы, и вот Лив не забрала их в строгий пучок. Нарочно? Или Ленц просто ищет знаки в мелочах? Хочет верить, что она сделала это для него.

— Срочно уехал по делам, — он занёс ногу над ступенькой.

— И не взял свою трость? — Оливия нахмурилась, заметив у отцовского кресла забытый предмет. — Скажи прямо, что происходит?

— Я…

— Они с Салазаром поехали мне за подарком, да? А тебе поручили меня отвлечь?

— Да, за подарком, — выдохнул изобретатель.

— Надеюсь, ты ничего не купил. Ты же помнишь о нашем уговоре?

— Разумеется. Никаких подарков друг другу на дни рождения и любые праздники, даже символических, потому что мы не друзья, — с улыбкой отчеканил Ленц.

— Верно. Мы конкуренты, — девушка прошла мимо гостя, задрав голову, и села на край дивана. — Скоро отец обещал вернуться?

— Не сказал. Тебе так сильно неприятно моё общество? — немного раздосадовано поинтересовался Кнехт.

— Я этого не говорила.

— Нет. Ты просто показываешь это всем своим видом. Руку для поцелуя не подала.

— Не люблю условности, — девушка выдержала взгляд обиженного гостя.

— Вот как? Ты сама это сказала, — с этими словами Кнехт сел рядом с младшей Кроу, не соблюдая положенных в обществе правил приличия.

— Отсядь! Ты слишком близко.

— Это условности, Оливия! К чему они?

Девушка сузила глаза и кивнула сама себе, а затем пнула наглеца в голень. Он поморщился и наградил девушку недовольным взглядом.

— Условности, господин Кнехт, — развела руками Лив, выжидая реакции от оппонента.

— Условности, — рассмеялся Ленц и несильно наступил ей на ногу.

— Условности, — мужчина получил толчок в грудь.

— Условности! — он толкнул в ответ, и Оливия упала на подушки, а Кнехт навис сверху. — Будем продолжать проверять друг друга? А то я уже придумал, что сделаю следом.

— Ты победил, — сдалась девушка, когда Ленце протянул руку к её лицу.

— Я и не соревновался. Это ты видишь во мне неприятеля, — его пальцы осторожно коснулись нежной кожи щеки.

— Тогда слезь с меня, пока нас не застукали.

Мужчина вытащил что-то из волос Кроу и сел обратно на диван.

— Где ты лазила, у тебя паутина с пауком на голове? — он собирался раздавить находку, но Лив вцепилась ему в руки.

— Стой. Не убивай! Это наверно из лаборатории отца. Он никому не разрешает там прибираться. Но я не могу позволить, чтобы он пылью дышал. Сегодня как раз наводила в ней порядок. Вот, случайно зацепила паутину.

— Не убивать паука? Оливия, я это же мерзкое насекомое, — брезгливо поморщился Ленц.

— Пауки не насекомые. Ты такой глупый, как ещё не разорил свою компанию?! — фыркнула девушка.

— Тебе так сильно жалко его? — мужчина кивнул на ладонь с лежащим на ней пауком, который почти не шевелился.

— Да. Салазар любил мучить их детстве. Отрывал лапки и изучал, как скоро они отрастят новые, или сдохнут. А этого уже убил ты, — грустно заметила Кроу.

— Нет. Смотри, — Кнехт прикрыл глаза, и девушка уловила лёгкие потоки магии, исходящие от гостя, а затем паук ожил и резво сбежал с руки изобретателя.