— Не навоевали пока этого добра, только штатное есть. — Ответил Журин. — Ну, кто смелый да умелый? Ты?

— Не… тогда пусть Илюха отдувается.

С СВТ-40 быстрее управился Илья.

— Товарищ старший лейтенант, — оправдывался боец, отвечая на недовольный взгляд командира. — Я же уложился в норматив на «отлично». Я не знаю, как он успел быстрее?

— Сборка- разборка, это не важно. Сейчас вам поставят по 3 мишени — консервные банки из-под тушенки на разных дистанциях. На все про все — 10 патронов каждому… Но! Сперва, пока готовят мишени, попробуйте обезоружить и победить вот его, — хитро улыбнулся Шарабарин. — Перед мальчишками появился дядя под 2 метра ростом и широченными плечищами.

— Обезоружить или победить? Какие подручные средства можно использовать? — поинтересовался Никита.

— Да любые… — разрешил «большой дядя».

Зря он это сказал… Он даже не успел среагировать… тут же в грудь ему прилетела сломанная рукоятка от саперной лопатки. Дядька рассмеялся, вместе с них хохотали все, кто видел, как деревяшка отскочила от его мощной груди.

После этого Никита немного сместился в сторону и запустил за несколько секунд в опорный столб перекрытия 2 саперные лопатки и штык-нож от СВТ-40, который успел свистнуть у одного из бойцов из ножен. Смех прекратился, все попало в столб, все воткнулось на уровне груди и живота дядьки.

— Твою ж мать… — дядька почесал то место, куда прилетела деревяшка.

— Das ist eine Überraschung… Ich weiß nicht… — зачем-то или с какого-то перепугу выдал по-немецки Шарабарин. (Вот это неожиданность… Не знаю…)

— Was soll es bedeuten, Daß ich so traurig bin… — продолжил его мысль Никита. (что стало со мною, печалью душа смущена)

— Ты посмотри, он еще и по-немецки лопочет! — удивился старшина.

— Хорош. И произношение хорошее. — остался доволен Шарабарин. — Ну… А теперь смотрим, как вы стреляете…

— Журин, вот скажи мне, как они вдвоем, ухитрились сбить 9 банок 14-ю патронами? Вдвоем! При том, что у них над ухом выстрелы раздавались? Они даже не вздрагивали… — Удивлялся Шарабарин.

— А ты почему не стрелял? Не умеешь? — спросил у Никиты заместитель командира бригады по разведке.

— Я лучше из пистолетов стреляю. Зачем патроны переводить. — просто ответил Никитос.

— Верю… Все Журин, я их у тебя забираю к разведчикам… Думаю, пригодятся.

Вечером к Шарабарину подошел двухметровый моряк — старшина 1 статьи:

— Товарищ капитан-лейтенант, а откуда все-таки пацаны? Так и не сказали? Ой и не простые, пацаны…

— Сказали, что партизанили и их вывезли на большую землю…

— Очень странно себя ведут для мальцов: нет у них страха перед неизвестностью и ни уважения перед взрослыми, на все у них есть свое мнение, которое кажется разумным и правильным. Такие вещи выдают, что известны только опытным бойцам… Если партизанили и уже давно воюют, то тогда все встает на свои места.

— Согласен старшина, не простые мальчуганы, не простые…

Глава 2

Где-то я это уже видел…

— Илюха, где-то я это уже видел… даже скажу где: в партизанском отряде, — сокрушался Серый сидя на перевернутом ведре и чистя картошку.

— Терпи Серый, терпи… — вздохнул Илья.

— Ты-то чего вздыхаешь? Получил главное — тельник, теперь можешь обратно возвращаться… А мы даже по тельнику не получили, в детдомовском ходим… успеете, говорят.

— Серый, будешь умничать, поиграю в «Ивана царевича и серого волка».

— Это как? — удивился Серый.

— Да просто! Сяду на тебя и поскачем на передовую!

— Да ну тебя, «острила с Нижнего Тагила»… Вот интересно, чем «Кукушонок» в штабе занимается…

— Чем-то занимается… Он, между прочим, хитрый: Капличем не назвался… А мы — лохонулись — свои фамилии назвали… Хотя, ты тоже не свою — партизанскую. Значит, только я лохонулся…

— Зато все ордена будут твои!

— Да иди ты… Это вы все в наградах. А у меня — только «закрутки» на спине от фрицевских орденов, что на груди и одна «пендалька».

Вечером в домике, где располагалось подразделение разведчиков, появился Никита. Вид у него был уставший.

— О, халтурщик нарисовался, — полушутя — полусерьезно поприветствовал друга Илья. — То ли дело мы! Да, Серый? Все в боевой работе: картофана три мешка начистили, воды натаскали, камбуз помыли — почистили…

— Не смешно… — Никита моргнул и кивнул на выход, давая понять, что надо бы потрепаться.

Сели недалеко от плетня.

— Значит так… Немцы 17 июля прорвали фронт и идут на Сталинград. Из того, что помню, то приказ 227, который «Ни шагу назад», должен появиться в конце июля. Кажется, 27 числа, но могу ошибаться. Сейчас в сторону наступающих фрицев будет выдвигаться передовой отряд…

Передовой отряд моряков под командованием старшего лейтенанта Журина и политрука В. А. Богайчука, которому была придана рота автоматчиков, три противотанковых орудия, минометный взвод и отделение противотанковых ружей, поздно вечером 23 июля подошёл к уже занятому противником хутору Беляевский и окопался на окраине хутора на высотке…

Против моряков фашисты бросили два батальона пехоты и эскадрон кавалерии. Моряки выиграли первую схватку. Гитлеровцы потеряли около сотни солдат и офицеров. Отряд А. А. Журина отошел к основным силам бригады.

Утром, хорошенько выспавшись и позавтракав, в 8:00 24.07.42 фашисты начали движение вперед. Им было известно, что до передовых частей Красной армии еще километров 10–12, что и стало их ошибкой. Передовая рота мотопехоты немцев, встреченная дружным огнём моряков, была почти полностью уничтожена.

— Журин! Ты глянь, что стервецы, етить их мать, творят! Откуда они взялись, Гавроши хреновы! — начал возмущаться Богарайчук.

— Ты о ком, политрук?

— Да о пионерах, что Шарабарин с передовой забрал, чтоб не отсвечивали! Сбежали, засранцы! Куда полезли!!! Что творят… Что творят!!!

— Собственными руками придушу, если уцелеют! — поддержал политрука старлей, глядя в бинокль то на мальчишек, то туда, куда оттянулись фрицы.

— Иваныч! — позвал старший лейтенант старшину. — Передай по цепи. Если фрицы их заметят, пусть наши аккуратно прикроют, постараются не зацепить.

— Понял, принял!

— Это что за цирк вы