мое замешательство не осталось незамеченным. Мужчина даже не пошевелился – просто принял к сведению мое состояние. Откуда ему знать, что я приду сюда сегодня? Я и сама-то этого не знала. Он что, смеется надо мной? Я не понимала.

Через некоторое время, устроившись поудобнее на своем сиденье, он поинтересовался:

– Итак, у вас все? Теперь моя очередь задавать вопросы?

Я толкнула ногой дверь, приоткрыв ее еще на несколько дюймов.

– Какие вопросы?

– Например, какие отношения были у вас с Уилсоном?

– Никаких, – ответила я решительно. Слишком очевидно. Я почувствовала, что краснею. – Мы были коллегами, вот и все.

– Просто коллеги. – Его тон ничего не выражал. Что ему известно? – Да, верно. И…

Я смущенно пробормотала:

– Ну и друзья, наверное. Время от времени я ходила на занятия в его группу литературного творчества. Иногда мы выбирались куда-нибудь выпить.

Мужчина покачал головой, его взгляд наполнился печалью, будто он очень старался относиться ко мне по-доброму, а я разочаровала его.

– Мисс Диксон…

Я вздрогнула. Не ожидала, что он знает, как меня зовут.

– Я не из полиции нравов, – продолжил он. Если честно, меня не колышет, что все мысли у вас с Уилсоном были только об одном – как бы поскорее снять штаны друг с друга… и вы двое крутили роман. Но жизнь для того и существует, улавливаете? Так что давайте отложим стеснение в сторону. Супружеская измена не является уголовным преступлением. По крайней мере, не являлась, когда я заглядывал в Уголовный кодекс последний раз. Мы же взрослые люди. Только не говорите моей жене, что я так сказал, хорошо? – Его губы дрогнули в слабом намеке на улыбку.

Интересно, у него и в самом деле есть жена или это так, к слову пришлось? И на что похоже быть женой такого, как он? Безопасность. Да, в нем есть некоторая грубость, но, уверена, он не стал бы раздумывать, когда надо защитить тех, кого он любит, или свою честь, неважно, в рамках или за рамками закона. Я смотрела на пластмассового единорога. Не исключено, он и правда семейный человек. И у него есть взрослые дети – возможно, даже внуки.

Но я не собиралась ни в чем признаваться. Не настолько я глупа. Хотя, сидя рядом с ним, я чувствовала, что мне и рассказывать-то почти ничего не нужно. Похоже, он и так уже знал все ответы.

– Не понимаю, о чем вы, – все же заметила я.

– Ну конечно не понимаете. – Он вздохнул и, сунув книжку в карман двери, повернулся ко мне всем корпусом. – Интересно, мисс Диксон, как хорошо вы знали Ральфа Уилсона? Я имею в виду, вы знали его по-настоящему?

Я не ответила.

– Вы доверяли ему? Он печально покачал головой. – А ведь он, мисс Диксон, был вашей большой проблемой. Видите ли, есть мужчины, которые ничего не могут поделать с собой. Им никогда не хватает одной женщины. И им все равно, кому причинять боль. Чем рискованнее, тем больше им по нраву.

Я не сводила с него взгляда. Хотела возразить, что он порет чепуху, что Ральф вовсе не был таким. Потом я вспомнила про театр и про тот дурацкий разговор. Его отказ пойти пронзил мое сердце. Он не хотел появляться со мной на людях. Я была грязной тайной, которая могла запачкать его семью.

Кто-нибудь может увидеть нас.

Почему я промолчала? Почему не потребовала, чтобы он объяснил, на каком месте в его жизни стою я? Я знала почему. Боялась потерять его.

Я представила Ральфа, моего Ральфа, с другими женщинами. Возможно, с Оливией. Я видела, каким взглядом он блуждал по ее длинным ногам. И с ней, когда она бесстыдно увела его после того, как он порвал со мной.

– Мисс Диксон, вы заслуживаете лучшего. – Он пристально смотрел на меня, словно изучая мое лицо. – Я знаю, что говорю.

У меня вдруг сильно закружилась голова, и я наклонилась вперед. Неужели Ральф и в самом деле был патологическим бабником, который просто не мог справиться с собой? Тяжело, когда слышишь такое. Неужели он никогда не любил меня так, как я любила его?

Мужчина, сидевший рядом со мной, указал на грузного старика, который шаркал по тротуару в нашу сторону.

– Может, закроете дверь? – предложил он. Этому парню будет трудно пройти. – Он снова улыбнулся своей странной полуулыбкой. – Кроме того, сквозняк устроили.

Я послушно закрыла дверь и притихла, глядя в лобовое стекло. Дождавшись, пока старик протащится мимо нас, я снова повернулась к своему собеседнику. Он сидел тихо, наблюдая за мной и ожидая, что я скажу дальше. Казалось, он видел, как в моей голове начинают крутиться шарики и ролики. По-видимому, застать его врасплох было невозможно.

– На кого вы работаете?

Мужчина кивнул, как бы соглашаясь, что это резонный вопрос.

– Страхование людей. – Он не сводил с меня глаз. – Страхование жизни. Как я уже сказал, меня интересуют только наличные. И вот что я скажу вам о страховых компаниях совершенно бесплатно. Во-первых, они примут удар, если действительно придется, но предпочли бы не делать этого. Во-вторых, страховщики не играют по правилам. Иногда согласны выложить кругленькую сумму, лишь бы уйти от основных выплат.

– Так вы здесь поэтому? – Я помедлила. – Чтобы Хелен не получила деньги?

Он смотрел на меня так, словно у него на глазах я превращалась в многообещающую ученицу.

– Еще ничего до конца не решено. И я здесь, чтобы все хорошенько проверить. Она прекратила выплаты по его полису, улавливаете? Подала заявление об исчезновении. Это первая стадия. Поэтому компания хочет знать, что происходит на самом деле, прежде чем они решат, какие шаги предпринять. Не успеешь оглянуться, как она попытается заявить свои права. – Он пожал плечами, отвечая на мой взгляд. – Не все так просто, а кушать хотят все. Спроси мою женушку.

– Но ведь Хелен нужны деньги, разве вы не понимаете? Она не работает. И у нее Анна.

Он кивнул:

– А то я не знаю.

Я прикусила губу.

– Даже если и так, ну, вы понимаете, о чем я… если он не всегда был верным мужем…

– Продолжайте.

– Какое отношение его верность имеет к его страховке? Компания же все равно заплатит, да? Ну, когда-нибудь, в конце концов!

– О, я удивлю вас сейчас! – оживился он. Есть целая куча лазеек. Мне просто нужно найти одну из них.

Мой голос стал резче:

– Неужели вам настолько все равно, чем заниматься? Все равно, за что вы получите свои деньги? Вы собираетесь оставить скорбящую вдову и ее маленькую дочь без положенной им выплаты,