– Как я уже сказал, кушать хотят все… – Он не выглядел обиженным, скорее задумался, анализируя мою внезапную вспышку возмущения. – Интересно вы выразились – скорбящая вдова… – Он вопросительно поднял бровь.

Я не знала, как отреагировать, мой пульс участился.

– Ее заявление об исчезновении мужа не такое уж однозначное, – продолжил он, тщательно подбирая слова. – Что-то здесь не сходится, но что именно – я пока не понял. Понимаете, о чем я?

Несколько секунд в салоне висела тяжелая тишина. Мужчина сидел совершенно неподвижно, с непроницаемым видом. Это был его талант. Наверное, если понадобится, он может обратиться в камень на минуты, часы или дни. Я думала о его хватке. Не ради правосудия, сказал он, только за наличные. Интересно, за деньги он согласится на что угодно, если сумма достаточно хороша, а риск невысок? Подозреваю, что да.

Кровь стучала у меня в висках, пальцы, касаясь жесткого сиденья, подергивались.

– С одной стороны, у нас еще нет тела, – наконец произнес он. – Пока его не найдут, трудно утверждать наверняка, что произошло на самом деле. С другой – есть еще жена. Миссис У.

– И что с ней не так?

– Ее алиби. – Он помолчал. – Оно немного воняет, уж простите мне это выражение.

Я прищурилась и отвела взгляд. Это уж слишком. Хотелось немедленно выйти из машины, поехать домой, взять бутылку вина и спрятаться подальше от всезнающего взгляда этого человека. Но я должна выяснить, как много ему известно. Иначе я никогда не буду чувствовать себя в безопасности.

Вспомнилась Хелен, как она стояла у входной двери и во все глаза смотрела на меня, не в силах поверить в случившееся, как позже причитала, распростершись над телом. Она заставила себя успокоиться, а свой разум – работать, пока меня выворачивало в туалете на первом этаже. Потом мы отвезли тело Ральфа на берег, вышли в море и сбросили труп в воду.

– А что с ее алиби? – поинтересовалась я.

Он вздохнул:

– Миссис У. была на родительском собрании в школе. В этом нет никаких сомнений. Десятки людей видели ее там. Ее муж оставался дома с маленькой дочкой. Потом она возвращается домой. После собрания ее подвезла мама одноклассницы. Той самой подружки. Вы, кажется, сказали Клара Хиггинс?

Я молча кивнула.

– Так вот, миссис У. говорит, что ее муж ушел сразу, как только она вошла в дом. Похоже, только и ждал, когда она вернется. О ней все отзываются как о любящей матери. Не признает никаких рисков. Все делает по книжкам. Я к тому, что она не из тех, кто оставит семилетнюю девочку одну ночью, верно?

Мне удалось кивнуть еще раз. Его проницательный взгляд застыл на моем лице.

– А затем эти сообщения.

– Сообщения?

– За какие-то десять минут жена отправила мужу целую кучу сообщений. Они все есть в деле. Начинает вежливо и, вроде как извиняясь, спрашивает, куда он ушел, все ли с ним в порядке. Типичные женские штучки. – На его лице появилось понимание. – Дальше она начинает волноваться. И приходит почти в неистовство.

Я не шевелилась. Во рту у меня все пересохло.

Он помедлил, глядя мне прямо в глаза.

– Дело в том, что все эти сообщения были отправлены из их дома примерно через двадцать минут после того, как миссис Хиггинс подвезла ее домой. Это нетрудно было определить. Значит, всю ту ночь она просидела дома, и полиция исключила ее из списка подозреваемых. Скоро они совсем потеряют интерес. Закроют дело как самоубийство или несчастный случай, с телом или без него, и займутся другой работой. Парень немного подавлен, напился, пошел прошвырнуться и сделал какую-нибудь глупость. Улавливаете, что это значит? Миссис У. запустила часы, которые оттикают, может, и годы, пока суд не признает его умершим. Но она получит на руки свои страховые деньги.

Сколько я ни старалась, у меня не укладывалось в голове. Как Хелен удалось отправлять все эти сообщения из дома, если она была со мной на побережье? Даже если допустить, что Анна проснулась и захотела поиграть в подобную игру, ей же всего семь лет и учится она средне – читает с трудом. А Беа Хиггинс к тому времени уже должна была вернуться к себе домой, чтобы отпустить няню, которая присматривала за Кларой.

– И знаете, что еще зацепило меня?

Я отрицательно помотала головой.

– Вот мужчина, который волочился за каждой юбкой… – Он поднял руку, словно призывая меня не возражать. – Без обид. Никакого осуждения. Мне жаль, но, судя по сплетням, которых я наслушался в вашей школе, это факт. Так с какой стати его жене так удивляться, если он вдруг исчезнет на несколько часов? Разве не так он поступал постоянно? – Он наклонился ко мне, его серые глаза блеснули в слабом свете. – Тогда зачем она посылает так много сообщений? Мне кажется, что здесь кто-то ловчит, улавливаете? Слишком старается и переигрывает. Идея понятна?

Во рту появился привкус желчи. Мне нужно было уйти, побыть одной и хорошенько обдумать все, что я услышала. И поразмыслить, много ли он на самом деле знает. Я рывком распахнула дверцу машины.

– Пока вы не ушли, – он опустил мне на плечо теплую сильную руку, – уверены, что не хотите ничего сказать мне?

С широко раскрытыми глазами я повернулась к нему и покачала головой.

Помедлив, он неторопливо кивнул и убрал руку. Но этот взгляд…

– Я сказал вам, как меня зовут? Похоже, нет. Майк. Майк Ридж.

Теперь он протянул мне руку, чтобы скрепить знакомство. Твердую и сильную руку, которая могла задушить меня, как цыпленка. Я вздрогнула.

Он вытащил из кармана визитку.

– Если вы попадете в такую передрягу, как бедняга Ральф, провалитесь в какую-нибудь дыру, где потеряете точку опоры, и поймете, что самой не выбраться, позвоните мне. Возможно, я смогу помочь. – На прощанье он одарил меня улыбкой. Ну, если сойдемся в цене.

Я выхватила визитку и наконец выбралась из машины. Последнее, что бросилось мне в глаза, были раскачивавшийся на цепочке святой Христофор и единорог, кивавший головой на пружинке.

Глава 32

Я пила, не в силах остановиться. Ничего другого я делать не могла.

Примчавшись домой, заперла на два оборота блестящий новый замок на входной двери, затем добавила цепочку. И потом, закутавшись в плед, устроилась на диване и стала пить красное вино.

Визитка Майка лежала на журнальном столике, рядом с пустеющей бутылкой и школьной фотографией, перевернутой изображением вниз. Я не могла смотреть на нее, так же как и думать о том, что