— Иногда, чтобы изменить мир, нужно играть по его правилам. Но, я вижу, Вы замёрзли? — голос Владислава Андреевича прозвучал неожиданно мягко.

— Нет, всё в порядке, — я поспешно обхватила себя руками, но он уже снял пиджак и накинул его мне на плечи.

— Спасибо, но не стоило… — выдохнула я, чувствуя тепло ткани и уловив лёгкий аромат его парфюма. Тонкие, почти неуловимые древесные ноты с каплей чего-то пряного.

Он обнял меня.

— Владислав Андреевич, — я слабо попыталась отстраниться, но мой голос звучал неуверенно. — Что Вы делаете… Это… это неправильно.

— Неправильно? — он слегка улыбнулся, опуская взгляд к моим глазам. — А что вообще правильно, Ольга?

Прежде чем я успела возразить, он склонился ближе и поцеловал меня. Поцелуй застал меня врасплох. Я растерялась, но не оттолкнула его. Этот поцелуй — в нём было всё — тепло, уверенность и странное ощущение, что я именно там, где должна быть.

Закрыв глаза, я почувствовала, как время остановилось. Всё, что я знала о нём — его сила, уверенность, умение контролировать ситуации, даже те, где, казалось, он должен проиграть. Его способность находить путь к людям, понимать их и очаровывать их одним движением, одним взглядом.

И в тот момент, когда его губы вновь коснулись моих, я вдруг вспомнила образ отца. Мне было шесть лет, когда он погиб, но воспоминания о нём всё ещё были живы во мне, пусть и спрятаны где-то в глубинах сознания.

Я вспомнила, как он поднимал меня на руки, как я смеялась, чувствуя себя самой защищённой девочкой на свете. Он был высоким, сильным, с тёплыми руками и спокойным взглядом. С ним было так безопасно, будто никакие беды не могли прорваться через этот щит.

С Владиславом я вдруг почувствовала то же самое. Его рука на моём плече напоминала мне, что в мире может быть сила, не пугающая, а защищающая. Этот миг пробудил в моём сердце то, что я боялась признать: с каждым его взглядом, с каждым словом, с каждым касанием я влюблялась всё сильнее. Границы перестали существовать. Что правильное, что неправильное — уже не имело значения.

Но реальность вернулась хором вопящих голосов коллег:

— Владислав Андреевич! Владислав Андреевич!

— Вот же, — тихо выдохнул он, затем остранился с чуть виноватой улыбкой. — Зовут.

— Кто? — я даже растерялась. Будто было не ясно, кто мог его звать.

— Да коллеги, гости… — он вздохнул. — Вручают награды. Ты ведь сама сценарий писала, — он вдруг усмехнулся. — Разве не ты придумала, чтобы ведущий официальной части торжественно вызывал всех по имени-отчеству а меня звали хором?

— Владислав Андреевич! Владислав Андреевич! — раздавалось всё настойчивее, будто дети звали Деда Мороза.

— Вот чёрт… — я закрыла лицо руками. — Это правда я придумала.

— Роль как на детском утреннике — быть тем, кто исполняет желания, — сказал он, усмехнувшись.

— Вы… ты чувствуешь себя Дедом Морозом? — я попыталась разрядить ситуацию.

— Ну а ты тогда кто? Снегурочка?

— Дурочка-Снегурочка, — вырвалось у меня, и я тут же покраснела.

— Ты не дурочка. Такими вопросами дурочки не задаются. Пойду, а то они сейчас сюда прибегут всей толпой.

И он ушёл. Я думала о том, где проходит эта неуловимая грань — между решимостью и принуждением. О том, почему иногда так хочется, чтобы решения принимали за тебя.

* * *

Я вернулась в зал, чувствуя себя немного растерянной. Его пиджак, который он так уверенно вернул, оставил мне не только прохладу, но и странное ощущение пустоты. Шум вечеринки обрушился, как приливная волна. Люди смеялись, говорили громче, чем нужно, ведущий что-то кричал в микрофон, а Екатерина, как всегда, держалась в центре внимания, будто была хозяйкой этого праздника.

Она шептала что-то на ухо ведущему, и он тут же засуетился, будто получил важнейший инструктаж. Я попыталась сосредоточиться на чём-то другом, но взгляд сам собой искал Владислава. Он снова сидел за столом, его движения были неторопливы, а взгляд сосредоточенным. Однако я чувствовала, что его внимание не принадлежит этой вечеринке.

Рассеивая этот клубок мыслей, я заметила Михаила, уткнувшегося в телефон. Я направилась к нему.

— Даже на вечеринке работаешь? — спросила я, присаживаясь рядом.

Он поднял голову, удивлённо взглянул на меня и убрал телефон в карман.

— Скорее, пытаюсь отдохнуть от всего этого. А ты? Не похоже, чтобы ты расслаблялась.

— Просто слишком много думаю, — честно ответила я, чувствуя, как слова вырываются сами собой. — Михаил, скажи мне честно, в компании всё так чисто, как говорят?

Он задержал на мне взгляд, словно взвешивая, стоит ли отвечать.

— Ты же понимаешь, что таких компаний не бывает, — сказал он после паузы. — Всё сложнее, чем кажется.

— Это звучит как оправдание, — отрезала я.

— Может быть, — согласился он, наклоняя голову. — Но ты ведь знаешь, что иногда это приносит пользу.

Я отвернулась, не желая вникать в эти слова. Мне не нужны были оправдания. Но и полностью отрицать его логику я не могла.

— Завтра утром зайди ко мне, — предложил Михаил. — Я покажу тебе кое-что.

Я кивнула, хотя его обещание совсем не успокаивало.

Вторая встреча на балконе

Мои мысли были настолько спутанными, что я снова вышла на балкон. В этот раз я не надеялась на свежий воздух, мне просто нужно было укрыться от всего этого лицемерия.

Я облокотилась на перила, вглядываясь в огни Москвы, и чувствовала, как этот холодный воздух окутывает меня. Внезапно за спиной раздался его голос.

— На этот раз вы здесь подольше.

Я вздрогнула, хотя знала, кто это. Обернувшись, я увидела Владислава. Он держал свой пиджак, но теперь явно не собирался снова накидывать его мне.

— Похоже, вы решили следить за мной, — попыталась пошутить я, но голос прозвучал слишком мягко.

— Вы сами оставляете следы, Ольга, — ответил он с лёгкой усмешкой.

Почему мы снова вернулись на «вы»? После всей этой близости — после того, как он смотрел на меня, как говорил, как прикасался, — это казалось нелепым. Но я поняла, что именно это «вы» создавало ту границу, которую я пыталась держать.

— Вам здесь холодно, — заметил он, наклоняя голову.

— Нормально, — ответила я, хотя от холода действительно сводило пальцы.

— Вы всегда так упрямы?

— А вы всегда так настойчивы?

Он усмехнулся, но в его взгляде мелькнуло что-то, что я не могла расшифровать.

— Вы слишком много думаете, Ольга.

— А вы, кажется, совсем не думаете.

— Иногда так проще, — тихо сказал он, сделав шаг ближе.

Я почувствовала, как дыхание замерло. Его взгляд снова был на мне — пристальный, изучающий, и я поняла, что мне никуда не деться.

— Зачем вы пришли сюда? —