гребаный мудак. Только что я не сделал ничего, чего не хотел. То, как я взял Изабеллу, с этой безжалостной дикостью, было именно тем, как я хотел ее взять, и когда дошло до этого, я даже не пытался сопротивляться.

Она сказала мне, что я считаю ее никем, вещью, и это вывело меня из себя.

Она может называть меня как угодно и говорить, что ненавидит меня, но я не могу позволить ей думать, что я считаю ее ничтожеством.

Это сочетание дерьма, которое я не могу объяснить. Как, черт возьми, я начну объяснять это кому-нибудь, если они узнают, что я занимался с ней сексом?

Слава богу, только у меня есть доступ к камере в ее комнате.

Так же, как когда я переодевал ее в кузове грузовика, я не хотел, чтобы ее кто-то видел.

Я подношу руку к голове и прерывисто вздыхаю. Никто не мог меня видеть, но я знаю, что я спал с ней. Как я мог это сделать? Она дочь моего врага.

Если бы я был другим монстром, в существовании которого она меня обвинила, я бы уже забрал ее тело в качестве платы и убил ее.

— Эй, ты в порядке? — спрашивает Кэндис.

Звук ее голоса застает меня врасплох, и я резко поворачиваюсь к ней лицом, надеясь, что не выгляжу виноватым.

— Да, все хорошо.

— Какой она была сегодня? — спрашивает она, оглядывая коридор.

— То же самое. Не склонна к сотрудничеству.

— Может быть, я могла бы как-нибудь принести ей еду? — предлагает она.

— Да. Я дам тебе знать, когда придет время. — Я не думаю, что сейчас. У меня заканчиваются идеи, и я теряю концентрацию. Мне нужно придумать что-то, что сработает. Что-то, что не будет включать в себя трах.

— Ладно, круто. Пойду прогуляюсь. Дай знать, если понадоблюсь, — говорит она.

— Конечно.

Я смотрю ей вслед и оглядываюсь по коридору, гадая, о чем сейчас думает моя маленькая пленница.

Интересно, она так же растеряна, как и я?

Неважно. То, что произошло сейчас, не может повториться.

Мне нужно взять себя в руки. В следующий раз, когда я ее увижу, мне придется восстановить этот страх.

Я не должен позволить ей узнать, как сильно я ее хочу. Это слабость, которую я не могу себе позволить. Особенно, когда я все еще думаю, что она будет лгать мне о местонахождении своего отца.

Я готовлюсь ко второму визиту в обеденное время.

Мне хотелось принять предложение Кэндис, но я хочу, чтобы Изабелла увидела меня только сейчас.

Я поднимаюсь в ее комнату с еще одним подносом еды. На этот раз у меня есть миска супа и свежеиспеченный хлеб от горничной.

Когда я открываю дверь и вхожу в комнату, Изабелла пристально смотрит на меня.

Эти глаза находят меня и удерживают на месте, пока она садится на кровать.

Она переминается с ноги на ногу, и мне открывается прекрасный вид на ее тонкое бедро с золотистой кожей, к которой мне хочется прикоснуться снова.

Я подхожу к кровати и ставлю поднос рядом с ней, показывая, что настаиваю на том, чтобы она поела.

— Тебе нужно поесть, — говорю я ей, и она с опаской смотрит на меня.

Я не могу думать о том, что нахожусь внутри нее снова, и мне нужно сосредоточиться.

— Извини, как ты думаешь, суп и хлеб заставят меня говорить? — парирует она. Ее взгляд становится более напряженным, словно она может бросить мне вызов.

Я вижу, что потряс ее тем, что произошло сегодня утром, но я ничего об этом не скажу.

— Я не позволю тебе погибнуть у меня на глазах, прежде чем я получу от тебя то, что мне нужно узнать. Ешь.

— Тебе нужно меня отпустить, — говорит она.

— Нет.

— Это смешно. Я ничего тебе не сделала, чтобы заслужить это.

— Я уверен, ты прекрасно знаешь, как обстоят дела. Если ты хочешь свободы любого рода, ты скажешь мне, где твой отец.

— Иди на хер, — резко отвечает она. — Я же сказала, что не знаю, где он.

— И это звучит как чушь.

— Мне все равно, как это звучит для тебя, отпусти меня! Как ты можешь так со мной поступать? Отпусти меня, черт возьми!

— Нет! — кричу я, но эта женщина — боец.

Я в шоке, когда она не отступает. Вместо этого она хватает тарелку с хлебом и бросает ее в меня.

Я недооценил ее, и вот почему чертова пластина ударила меня прямо в лоб. Внезапная паника в ее глазах говорит о том, что она тоже недооценила себя и не подумала, прежде чем ударить. Острая боль от удара пронзает мою голову, но я отталкиваю это чувство в сторону, чтобы последовать за ней, когда она срывается на бег.

Она успела сделать два длинных шага, прежде чем я ее схватил.

— Отпусти меня, чудовище, — вопит она, дергая и пиная ноги.

Чудовище…

Да. Я знаю, что я такой, но мне нормально это знать. Когда я слышу слова, слетающие с губ дочери моего врага, я теряю голову. Я, блядь, теряю рассудок и крадусь обратно к кровати, волоча ее за собой, пинками и криками.

— Монстр, — она продолжает кричать, не зная, что ей, блядь, следует это прекратить. Все в порядке, я точно знаю, что здесь делать.

Я сажусь на край кровати и перетаскиваю ее через колено. Это дурацкое платье уже почти до половины ее бедер, так что мне не составит труда поднять его до конца и обнажить ее идеальную задницу.

Черт, это идеально, и я должен ее наказать. Но я не могу не думать, что у нее идеальная задница для хорошей порки и траха. Она твердая и круглая, и она принимает первый удар моей руки именно так, как я себе представлял. Она трясется ровно столько, сколько нужно, и манит меня сделать это снова.

Еще один шлепок по ее округлым щекам заставляет ее кожу покраснеть, и на ней проступает отпечаток моей руки.

Вид и звук ее криков снова заставляют мой член твердеть.

Я даю ей еще одну пощечину, и она кричит. Вот тогда я останавливаюсь.

— Тристан, — зовет она меня по имени, и это развеивает сексуальные мечты, затуманившие мой разум.

Вместо этого я сосредотачиваюсь на звуке ее хныканья у меня на руках.

Это все чушь. Возвращение сюда только разозлило меня и заставило снова захотеть ее трахнуть. Думаю, она должна это знать, потому что она никак не могла не почувствовать твердость моего