Скамеечки — это было хорошо, конечно, но стражники спускались на первый этаж недовольные. Спускались — и всё время оглядывались, чтобы ещё раз посмотреть на меня. Я стояла на пороге комнаты, одетая только лишь в полупрозрачное платье, без нижнего белья, разумеется. То ещё зрелище для неискушенного мужского взгляда. А уж для искушенного…

Бринк шагнул ко мне, но Тюн быстренько преградил ему дорогу.

— Заплатите, господин Бартеломью, и девчонка ваша.

— Неделя! — гордо объявил клиент и бросил в руки моему хозяину увесистый кошелёк.

— Три дня, — деловито ответил Тюн, взвесив кошелёк на ладони.

— Ты считать разучился?! — возмутился Бринк, но Тюн только улыбнулся и сразу же болезненно поморщился — видимо, разбитая губа ещё побаливала.

— Товар, который пользуется спросом, ценится дороже, — объяснил он, и на это Бринку нечего было возразить. — Она ваша на три дня, господин. Фрукты и вино за счет заведения. А госпожам охранникам пиво в конце дня и соленые орешки.

Повышение цены не слишком понравилось Бринку, но он посмотрел на меня, и лицо его прояснилось.

— Ну и пусть, — заявил он, небрежно махнув рукой. — Она стоит того, эта соблазнительница. Но, хозяин, я хочу комнату с окном, выходящим на сторону улицы.

Я встрепенулась, потому что почувствовала подвох… Что ещё придумал этот человеческий мужчина? С чего бы ему понадобилось окно, да ещё на улицу?.. Тюна это тоже удивило, но не насторожило, как меня.

— Зачем? — тупо переспросил он. — Прежняя комната лучше, господин…

— Хочу другую комнату, — громко и раздельно произнес Бринк. — У тебя, кажется, исполняют желания? Вот и исполняй.

Он обнял меня за талию, прижимая к себе пылко и нежно, и прошептал мне на ухо, слегка укусив за мочку:

— Я скучал по тебе. И сейчас покажу — насколько сильно.

Мы прошли в комнату с видом на город, и Тюн оставил нас одних, исподтишка погрозив мне кулаком.

— Так это деньгами вашего друга вы расплатились за меня сегодня? — поинтересовалась я, пока Бринк снимал рубашку.

— Друга! — хмыкнул он. — У этого отребья даже не нашлось нужной суммы, чтобы оплатить судебный штраф. Это мои деньги. Пришлось, конечно, подсуетиться… — он уже расстегивал поясной ремень, поглядывая на меня с жадностью. — Но всё это пустяки по сравнению с тобой.

— Говорят, вы заложили даже сапфировое ожерелье, — промурлыкала я, подплывая к нему и оглаживая по спине и плечам, пока он избавлялся от сапог. — А ведь это был свадебный подарок…

— Откуда знаешь? — удивился он.

— Новости птички в клювиках принесли, — засмеялась я.

— Вот ведь сплетники, — Бринк разделся догола и притиснул меня к себе, прижимаясь уже твердым членом. — Пусть болтают.

— Не слишком дорогая цена за шлюху? — я запрокинула голову, и он поцеловал меня в шею, сжимая мои ягодицы, потом скользнув ладонями к моей груди.

— Мерсер вернёт всё сполна, — пробормотал он, сдергивая с меня полупрозрачное платье и хватая губами меня за соски.

— А как на это смотрит ваша жена?

Упоминание о госпоже Сесилии ему совсем не понравилось.

— Не понимаю, к чему ты заговорила о ней? — сказал он сквозь зубы. — Забудь обо всём, Афаль. Сейчас ты только моя. И я кое-что для тебя приготовил…

— И что же? — спросила я с некоторой опаской, потому что глаза у господина Бринка были с сумасшедшинкой.

— Свою любовь, конечно же, — ответил он и начал целовать меня с удвоенной страстью.

Не знаю, что там насчет любви, но целовался он превосходно. Я решила не заморачиваться на обещанные «сюрпризы» и быть просто шлюшкой из борделя, которой попался на удивление приятный клиент.

А если ещё и умелый…

Бринк сразу стал играть ведущую роль, и я подчинилась, потому что языком он был такой умелый, что хотелось чтобы он только целовал и целовал — постоянно, без остановки.

Любовник подхватил меня и усадил на подоконник, толкнув рукой раму. Я невольно схватилась за оконную облицовку, и забеспокоилась — не собираются ли меня выкинуть? Со второго этажа, между прочим, это не самый приятный полёт. Может, тут человеческий мужчина решил действовать по принципу «не доставайся же ты никому»? Конечно, совершить убийство выкидыванием со второго этажа — это ещё и дело большой удачи, только меня и неудачная попытка убийства не устраивала.

Но Бринк выбрасывать из окна никого не собирался, а рывком раздвинул мои колени и задрал на мне платье до самого пояса.

— Я скучал, — шептал он, касаясь своими губами моих губ в ласковых полупоцелуях, — так хотел к тебе… ужасно хотел…

— И вот я — рядом с вами, — прошептала я в ответ, подстраиваясь под его романтический настрой. — И пока вы захотите — всегда буду рядом, господин Бринк.

— Вот только не называй меня так, — пылко возразил он. — Называй меня по имени — Бартеломью, Барт… Ну же, повтори?

— Бартеломью, Барт… — повторила я, немного расслабляясь, отпуская облицовку и обнимая своего клиента за шею. — Вам так нравится? Барт… — я накручивала на палец русые кудри мужчины, а он скользнул рукой между моих ног, проверяя — готова ли я к любовной атаке.

— Мне нравится, — пробормотал он, целуя меня в шею, в грудь и постепенно спускаясь ниже, — но вот здесь ты ещё не совсем… — и тут он поцеловал меня в нижние губы.

Я не ожидала такой ласки и ахнула — и от испуга, и от удовольствия, которое пронзило до самого сердца, до самого мозга. Теперь-то я поняла, почему мужчины были так охочи засунуть свой член в женский рот.

— Что же вы… делаете, господин?!. — ахнула я снова, когда Бринк лизнул мою горящую щель снизу до верху, задев такие потаённые местечки удовольствия, о которых я даже не подозревала.

— Барт, — поправил он меня, судя по голосу — очень довольный. — Мы же договорились, что ты зовешь меня по имени. Значит, тебе нравится? А вот так?..

Он лизнул снова, на этот раз медленно, дразня меня языком, на мгновение толкнувшись в меня, и засмеялся, когда я невольно подалась ему навстречу, изогнувшись всем телом.

— Мне… нравится… — призналась я, еле выговаривая слова, а тело уже отказывалось подчиняться, требуя ещё и ещё этой нежной, но такой развратной ласки. — Если бы вы знали… как мне нравится… Барт…

Я схватилась за раму окна, но уже не для того, чтобы удержаться на подоконнике, а для того, чтобы поудобнее на нем расположить, раскрыв бедра как можно шире. Бринк встал на колени, закинул мои ноги себе на плечи и начал так нализывать меня, что мне только и оставалось, что стонать от наслаждения и извиваться всем телом, пытаясь насадиться на умелый мужской язык поглубже. Но он дразнил меня, распалял и ускользал, вознося меня всё выше и выше на волнах наслаждения.