Потянулись долгие минуты, и вдруг тишину разорвал пронзительный женский визг.

– Бабские гномы, – выдохнул фон Тетюш. – То есть гномские бабы. Откуда они тут?

Когда с опушки леса послышался женский визг, граф Оклендхайм мысленно поблагодарил Небесных Богов, пославших барону Винслею красивую, глупую и очень громкую жену. Сейчас воины маркиза отвлекутся на шум, и можно будет без помех пробраться к осадным башням. Вдруг чёртов сэр Гийом ещё и катапульты успел собрать за это время? Чем не шутит то самое всезнающее норвайское существо и его мама?

Баронессу, конечно, жалко. Было дело, немало приятных минут провёл в её обществе и до сих пор мог вспомнить расположение родинок в куртуазных местах, но…

– Берите своих людей, сэр Генрих, и выручайте леди Люсиллу. Я пока попробую отвлечь неприятеля на себя.

– Никогда не забуду вашего благородства, граф! – с жаром произнёс Винслей и смахнул невидимую в темноте слезинку.

Не забывай, наивный болван, только поскорее беги через весь лагерь маркиза к своей ненабля… в смысле, ненаглядной.

Разумеется, Оклендхайм-старший не стал говорить этого вслух, а барону ответил напыщенной фразой:

– Мы же благородные люди, сэр Генрих! Какие могут быть сомнения! На моём месте так поступил бы каждый дворянин!

Прилетевшая на голос стрела воткнулась у ног и заставила графа снизить тон:

– Идите к славе, барон.

– Да хранят вас Небесные Боги, милорд! – Винслей отсалютовал мечом и бросился к кострам с громким воплем: – Люсилла, я иду к тебе! Грумант и Оклендхайм! Бойся!

Риттер фон Крупп, вызвавшийся на вылазку добровольцем, проводил барона скучающим взглядом:

– Сегодня ночью одним болваном на свете станет меньше. Какие будут приказания, сэр Людвиг?

– Мы тоже идём в бой, сэр Франц. Но очень и очень тихо. На цыпочках. Ферштейн?

– Что?

– Не обращайте внимания, это по-норвайски. Вы со мной?

У осадных башен защитников Оклендхайма ждали. Наёмникам плевать на суматоху, поднявшуюся в лагере, – у них приказ, и за его исполнение заплачены деньги. Неплохие деньги. Маркиз де Рамбуйе поручил охранять башни? Тем лучше, не нужно никуда бегать, а уж стоять насмерть гномы умеют.

– Отходим к замку! – Граф отшатнулся, пропуская метившую в грудь секиру, и срубил вывалившегося из строя молодого гнома. – Уходим, мать вашу!

Нет ничего постыдного в отступлении перед превосходящим противником. Это не баллада, где доблестный риттер должен непременно погибнуть, красиво забрызгав врага содержимым кишок. В жизни всё проще – убей, но останься в живых сам, и тогда получишь шанс отправить к нечистому ещё не одного противника. Ударить в спину? Да без угрызений совести! Навалиться втроём на раненого? Обязательно! Плюнуть в кашу в надежде, что ублюдки отравятся? Тоже неплохо.

Темноту прочертил огонёк, и в глубине гномьего строя полыхнуло ярким пламенем. Кто-то не выдержал и швырнул кувшин с зажигательной смесью, приготовленной для поджога башен? И ведь неплохо получилось!

– Бросайте в них зажигалки!

Замечательную штуку придумал риттер фон Крупп – в каждом кувшине, не касаясь содержимого, горит пропитанный неизвестной дрянью фитиль, и если разбить хрупкую посудину… Очень удобно – не нужно каждый раз возиться с огнивом, да и разгорается земляное масло лучше.

Таких зажигательных снарядов всего десяток, больше сделать не из чего – запас для замковых светильников оказался меньше, чем хотелось бы.

Сильный толчок сбил графа с ног, и вставший на его место фон Крупп воткнул меч прямо в горящую бороду разъярённого гнома.

– Извините, сэр Людвиг, но вы немного отвлеклись, – прокричал он, повернувшись к Оклендхайму.

– Пустое, сэр Франц! – Граф поднялся и успел отвести клинком наконечник копья, направленного риттеру в спину. – Не пора ли уходить, сэр?

И тут строй коротышек, и без того изрядно поредевший от зажигательных снарядов, словно взорвался изнутри. В дрожащем свете горящего земляного масла было видно, как разлетаются гномы. И чаще всего – разлетаются по частям. Неизвестный союзник орудовал секирой, и даже казалось, будто та достаёт наёмников чуть ли не на десяти шагах. Бред, конечно… такие топоры встречаются лишь в сказках о древних героях.

– Отец, ты живой? – Вынырнувший откуда-то виконт Оклендхайм напугал графа перемазанным сажей лицом. Ну прямо вылитый нечистый… – Ага, живой!

– Джонни? Откуда? – Сквозь вопли и шум боя плохо слышен даже собственный голос.

– Оттуда! – непонятно чему улыбнулся виконт и запустил вдаль россыпь мелких шариков, засветившихся синим светом. – Сейчас кому-то будет не до нас! Вова, шашки у тебя?

– Что? – Норвайский рикс, а секирой орудовал именно он, срубил ещё одного бородача.

– Шашки!

– Тут они! Идём к башням?

Вмешательство норвайца окрылило оклендхаймцев, и гномью полусотню смели, как веник сметает осколки разбитой посуды. Коротышки отступили. Но надо отдать им должное, отступили организованно, унося с собой раненых и обожжённых. Граф даже позавидовал – его бойцы на такое не способны и если начнут драпать всерьёз, то и оружие побросают. И ведь совсем чуть-чуть до этого не дошло. Ну ничего, были бы мечники, а мечей мы накуём!

Джонни и сэр рикс недолго копошились в темноте – буквально через пару мгновений оба прибежали обратно, причём норваец постоянно оглядывался и кричал:

– Ты, сундук железный, уходи оттуда! Сейчас как ё…

Что там должно было случиться, граф так и не расслышал – несколько одновременных вспышек ослепили сэра Людвига, а потом грохочущая металлом тень опять сбила его с ног, прижав к земле.

– Вот же… – сквозь звон в ушах пробился голос рикса. – Они там живые? Эй, кто-нибудь, поднимите сэра Людвига!

– Живой я, – откликнулся Оклендхайм-старший, а когда с него сняли человека в знакомых доспехах, удивился: – Риттер? Сэр Франц, вы второй раз спасаете мне жизнь!

– Он не специально. – Норваец попытался стащить с фон Круппа покорёженный шлем, но тот застонал, и сэр Вован оставил спасителя в покое. – Толовая шашка с фаерболом вместо взрывателя! А этот идиот остался посмотреть!

Граф ничего не понял из объяснений, но зауважал рикса ещё больше. Если бы не боль в пояснице, куда пришёлся основной удар риттера, обнял бы от избытка чувств.

– Салютуем доблестному сэру Францу фон Круппу! – крикнул Оклендхайм-младший и запустил в небо жёлтых светлячков.

Вова мысленно охнул, а вслух заорал:

– Бежим нафиг отсюда!

Джонни обернулся с удивлённым видом:

– Мы разве ещё не повоюем?

– Ты дал жёлтые ракеты, идиот! Точно вверх!