В зале заседания виснет тишина.

— Что вы хотели заявить? — спрашивает судья минуты через две. — Я проверил ваши слова. Приказом начальника департамента полиции Токио Асаде Масахиро действительно объявлялась благодарность, с занесением в его личный гражданский профайл. Она же является автоматическим присуждением ранга внештатного сотрудника, пусть и с очень лимитированным спектром даже не прав, а, скорее, возможностей. — Последнюю часть речи служитель фемиды адресовал изумлённому Оно.

— Давайте всё-таки поглядим запись? — подросток безмятежен и спокоен.

***

Там же, через некоторое время.

— И что вы хотели сказать этой записью? — судья не в первый раз закусил дужку очков. — Спорных моментов в ней больше, чем каких-либо однозначных аргументов в вашу пользу.

— А можно я сейчас официально один неудобный вопрос задам?

— Официально нельзя, — качает головой служитель фемиды. — Либо — зовите сюда своего законного представителя. При этом мы должны понимать, что срок вашего задержания превысит оговоренные законом три часа. Чего я не могу допустить уже по процедурным причинам.

— А если бы речь шла о моём аресте? — Асада наклоняет голову к плечу и внимательно смотрит на чиновника.

— Отфутболил бы вас в семейный суд — вы несовершеннолетний. Но муниципальный суд, в моём лице, склонен видеть в случившемся недопонимание между различными подразделениями токийской полиции. Я не вижу нападения подростка на полицейских, — председатель заседания обводит взглядом всех присутствующих.

Асада, подняв вверх скованные руки, предлагает:

— А давайте это с меня снимем? Раз у нас тут междусобойчик наметился?

Один из носорогов, не говоря ни слова, снимает с подростка фиксаторы, заменяющие функционально наручники.

— Интересно. — Один из китайцев- сослуживцев инспектора Оно, сидящий в заднем ряду, поднимает руку. — У вас в Японии всё вот так просто?

— Мы не оставим случившегося без внимания, — подаёт голос второй хань. — Это откровенная профанация самой идеи совместной работы правоохранительных органов. Какая-то филькина грамота, выданная неизвестно кем и непонятно какому пацану — и всё? Он свободен?

— Кстати, что с Коюмэ? Есть чёткие признаки преступления, которое находится в компетенции объединённого дознания, через институт регионального сотрудничества. Сейчас тут толкли воду в ступе столько времени, и вообще ни слова не было сказано о главном вопросе! — продолжает первый китаец.

— От дэвэбэ пока никого, — вежливо подсказывает судье Садатоши. — Несогласованная позиция разных бюро. К тому же, эти сотрудники вообще иностранцы и здесь по ротации, временно.

— РЕШЕНИЕ. — Судья ударяет молоточком по подставке и обводит всех тяжёлым взглядом. — Дело о нанесении побоев Асадой, Масахиро, сотрудникам восьмого бюро… в ходе… по адресу… прекратить. Разбирательство по данному инциденту не является компетенцией суда какой-либо инстанции. Асада Масахиро приравнен к сотруднику японской полиции, пусть и с очень низким статусом. Серьёзно пострадавших нет. Специальным подразделением восьмого бюро в адрес Асады Масахиро тоже были допущены два нарушения… отсутствие идентификации личности… ДЕЛО ПЕРЕДАЁТСЯ В ДИСЦИПЛИНАРНОЕ БЮРО МИНИСТЕРСТВА ВНУТРЕННИХ ДЕЛ. Это — внутреннее дело токийской полиции. Заседание закрыто.

Судья, ещё раз оглядывая всех присутствующих, на долю секунды задерживает взгляд на подростке, прикрывая глаза и удерживая веки опущенными.

***

Там же, возле выхода из зала заседаний, через некоторое время.

— Как так?! — китайцы, абсолютно не стесняясь, приперли инспектора Оно к стенке. — Что за развод?!

Они нервничают и говорят со смешным акцентом.

— Алло, народ, совет хотите? — блондин подходит сзади и хлопает иностранцев по плечам.

Те дружно оборачиваются и удивлённо смотрят на него.

— Мотайте отсюда. Это не ваша страна.

— Мы возьмём Коюмэ, — спокойно отвечает один из хань. — А вот когда она будет у нас, тогда посмотрим, что ты запоешь.

— Дерзайте.

— Увидишь. Часа через два, только подготовимся получше. В этом же суде. Спасибо за великолепный урок, — один из китайцев, пародируя японский поклон вежливости, кланяется старшекласснику.

— Спасибо, что предупредил о своих планах. — Асада-младший также серьёзно кланяется в ответ.

_______

— Ну и к чему эти демонстрации? — Садатоши дисциплинированно подождал, пока белобрысый будет упирать китайцев. — Что за мальчишество? Ты же взрослый человек, кхм.

— Не сдержался, — кается блондин. — Как думаете, насчёт Ваки это они серьёзно?

— Понятия не имею. Я свою часть выполнил.

— А совет мне дать?! — подросток требовательно дёргает старшего за рукав. — Томиясу больше нет. Батя за оябуна не тянет, единого лидера нет. Так можем и выборы проиграть…

— А при чём тут Джи-ти-груп? — возражает полицейский. — Мы с тобой о твоей конторе договаривались. Ты, кстати, эту баскетболистку обещал в это новое место взять.

— Ладно, это я на жалость надавить хотел.

— Если конструктивно, то нейро-расширения этой твоей Коюмэ, которые ей инкриминируют, проходят по ведомству Хиротоши.

— Хм. — Асада-младший останавливается посередине коридора.

— Тебя подвезти по пути? Или ты здесь остаться решил?

— До метро если только, — школьник догоняет старшего. — В метро быстрее доберусь. Сколько у нас есть времени?

— Часа четыре — там своя скорость прохождения команд и согласований внутри восьмёрки. Кстати, а когда вы с судьёй успели договориться? У тебя же не было ни секунды с ним наедине?

— Хидэоми, — школьник как-то странно улыбается на ходу. — Знаете, чем мудрый человек отличается от умного?

— Чем?

— Мудрый никогда не попадёт в ту ситуацию, из которой умный выпутается с достоинством.

— Понятно. Судью зарядило ещё твоё семейство, заранее, — полицейский кивает сам себе. — Попал на друга бизнеса. Ежемесячная абонентская плата.

— Вот и нет, — сердито бормочет старшеклассник. — Он реально патриот, деньги только по факту. Интересно, кстати, куда он теперь счёт пришлёт.

— У вас нет оговоренного места регулярных встреч? — правоохранитель смотрит на подростка с насмешкой.

— Бл*! — Асада звонко хлопает себя ладонью по лбу. — Точно. Слушайте, а того носорога как отблагодарить?

— Никак. Он не за деньги, за идею. Его семья реально симпатизирует вашей партии на выборах, поскольку вы — единственные консерваторы в проекте.

— Ух ты…

— Да. А ещё он на семинаре был, ты его просто не запомнил.