пробирающий до костей холод, в воздухе метались тысячи душ в бесконечном круговороте перерождений.

– Тогда придётся пробудить Духа гор, – послышался голос из тьмы.

Глава II

Чжао Юньлань жил по уши в грязи, но с поразительной ловкостью маневрировал в хаосе своей квартиры среди разбросанных носков и сам неизменно оставался чист и свеж, подобно цветку белого лотоса.

Он облачился в идеально отпаренное пальто ниже колен, которое подчёркивало его широкие плечи и узкую талию, и, довольно насвистывая, поправил причёску. В последний момент перед выходом он вдруг вспомнил, что не надушился, прыснул на шею любимый парфюм – Oud Wood от Tom Ford – и шагнул за дверь.

В назначенный час Чжао Юньлань зашёл в ресторан европейской кухни. Из угла, где играл небольшой ансамбль, по залу расплывалась плавная мелодия. Персиковые розы на столах купались в мягком свете ламп, нависающих над ними. Осенью и зимой на Западе отмечались большие праздники вроде Дня благодарения и Рождества, поэтому, несмотря на высокие цены, элитный ресторан был полон гостей, преимущественно парочек.

Полицейский оглядел зал и сразу нашёл Шэнь Вэя. Профессор сидел в отдалённом углу и с задумчивым видом изучал скатерть. Половина его лица оставалась в тени, образ навевал меланхолию и мысли об одиночестве. Рядом с ним даже музыка словно бы затихала сама собой.

Встретиться сегодня предложил Шэнь Вэй, а Чжао Юньлань выбрал место. Шагая в такт скрипке, полицейский добрался до нужного столика и нарушил молчание, которое, подобно кокону, окутало профессора.

– Долго ждёте?

Шэнь Вэй вздрогнул от неожиданности. Чжао Юньлань расстегнул пуговицы пальто, присел за стол, и в воздухе повеяло приятным древесным ароматом. Он заметил, как профессор поджал пальцы и вытянулся в струнку, и спросил:

– Неужели я такой страшный? Вы каждый раз так напрягаетесь, когда видите меня! Я даже поначалу принял вас за преступника.

Шэнь Вэй украдкой бросил взгляд на собеседника и натянуто улыбнулся.

– Вы шутите, – сказал профессор.

Чжао Юньлань не сводил с него глаз.

– Здесь неплохо, но не знаю, придётся ли вам по вкусу местная кухня, – заметил он, взяв у официанта меню. – Есть что-нибудь, что вы совсем не едите?

Профессор протянул руку и приподнял меню за уголок. Чжао Юньлань вопросительно вскинул бровь. В приглушённом свете его выразительные глаза напоминали бездонные колодцы, в которых таились чувства. На скулах Шэнь Вэя заиграли желваки, он помедлил несколько секунд, затем взял с пола коробку и поставил её на стол. Чжао Юньлань, наделённый природной проницательностью, сразу узнал свой вчерашний подарок. Там, где другие угадывали мелодию с первых нот, ему достаточно было понаблюдать, как музыкант садится за инструмент. Безмолвной прелюдии профессора хватило, чтобы догадаться о его мыслях. Чжао Юньлань отложил меню и выпрямился.

– Я не заслужил столь дорогой подарок. – Линзы в очках Шэнь Вэя удивительным образом отражали свет и скрывали глаза. – Я не могу его принять и поэтому предложил…

– Профессор Шэнь, позвольте уточнить, – перебил полицейский. – Вас смущает цена этих книг или я сам? – Шэнь Вэй застыл. Чжао Юньлань опустил руку на коробку и продолжил: – Если первое, то не волнуйтесь, мне действительно передал их друг. Я хотел его выручить, но понял, что дома их даже поставить некуда, и решил подарить вам. Так они будут в надёжных руках, а ещё у нас появился приятный повод для встречи. Мы могли бы узнать друг друга получше, подружиться, но вместо этого вы демонстративно возвращаете мне книги, словно подозреваете, будто я задумал что-то недоброе на ваш счёт. – Слова слетали с уст полицейского со скоростью болидов «Формулы-1». – Если я правда вам неприятен, простите. Мне уже столько лет, а я так до сих пор и не научился определять, когда моё общество в тягость. Понимаю, вы человек образованный, куда мне до вас. Хотите, чтобы я забрал подарок? – Профессор открыл было рот, но растерялся под натиском Чжао Юньланя. Тот поднял взгляд и спросил ещё раз: – Что скажете? Мне унести его?

Полицейский пытался сгладить возникшую неловкость и в то же время нарочно дразнил Шэнь Вэя. Хорошее воспитание и сдержанность ни за что не позволили бы профессору высказать горькую правду в лицо, но и нагло льстить, чтобы выкрутиться из неудобного положения, он бы тоже не стал. Чжао Юньлань ждал сбивчивых оправданий, но его собеседник молчал. На шее и кистях Шэнь Вэя вздулись вены, он плотно сжал губы, словно хотел скрыть боль. Полицейский постарался исправить положение и непринуждённо бросил:

– Шучу. Вы ведь не заставите меня тащить домой такую тяжесть? Если не хотите принимать книги, отдайте их в университетскую библиотеку. А я в благодарность за то, что избавили меня от хлопот, угощу вас ужином.

Профессор собирался что-то сказать, но Чжао Юньлань жестом остановил его и подозвал официанта:

– Послушайте…

Умение находить общий язык с разными людьми в очередной раз сыграло Чжао Юньланю на руку. Поначалу Шэнь Вэй вёл себя очень скованно, но слово за слово завязался разговор, и расстались они уже хорошими приятелями. На прощание полицейский всё же не упустил шанса пошутить:

– Я бы предложил довезти тебя до дома – ты ведь выпил вина, – но раз ужин со мной для тебя был пыткой, не стану навязываться. Однако как представитель народной полиции должен напомнить: нельзя садиться за руль в нетрезвом виде, лучше вызвать такси. В конце года патрульные лютуют! Смотри, как бы мне не пришлось потом вытаскивать тебя из отделения!

Ещё несколько дней Чжао Юньлань вспоминал лицо профессора, ту боль, которая словно рвалась наружу уже долгие годы, как бы он ни пытался с ней совладать. Полицейский раз за разом прокручивал в голове свою шутку, раздумывая, не усугубила ли она состояние профессора, но так и не смог понять, что именно пробудило в Шэнь Вэе такие эмоции. Туман, окутывающий профессора, сгустился ещё сильнее.

Вскоре в Лунчэн пришли холода, рассвирепел северо-западный ветер, и температура упала до нуля. У Чжао Юньланя пропала всякая охота веселиться. Теперь после работы он устало брёл в свою берлогу и ложился спать у обогревателя.

Чжао Юньлань рано покинул родительский дом. Ещё до окончания университета он купил квартиру в центре города на вырученные от продажи талисманов деньги. Студия площадью сорок квадратов идеально подходила для холостяцкой жизни. Чжао Юньлань был хорош собой, харизматичен и пользовался успехом у женщин, но работа накладывала свой отпечаток, и он по-прежнему был одинок.

Каждый день Чжао Юньлань сталкивался с нечистью и, как бы ни пытался отделить личную жизнь от работы, всё равно