Пока Джастин рассказывал про охоту на лося и кабана, Рейчел украдкой посматривала на него. Какой он мужественный… Она обратила на это внимание в первую же минуту, как только увидела его, и сегодня он произвел на нее неменьшее впечатление. На нем была серо-голубая клетчатая рубашка с закатанными рукавами, ниже которых виднелись крепкие мускулистые руки, поросшие темными волосками.

Джастин… отец ребенка, которого она носит. Этот большой, красивый мужчина любит ее, и их любовь породила в ее теле новую жизнь. Неожиданно растрогавшись, Рейчел отвернулась от него, боясь тут же рассказать ему о своем положении. Это было бы слишком рано. Им еще предстоит столько обсудить…

Рейчел встала, отнесла пустую тарелку на кухню и налила себе еще чаю.

— Я разобрала все вещи в доме, — сказала она, вернувшись в гостиную.

Джастин выпрямился.

— Ты намерена уехать?

— Да. Некоторое время назад я решила уехать из Миннеаполиса.

— Уехать? Куда?

— Пока не знаю. — Она сделала глоток. — Я подумываю о… Колорадо.

— Рейчел! — Джастин вдруг вскочил со стула и опустился перед ней на колени. Он схватил ее руки, лицо у него было таким взволнованным, что ее сердце сильно забилось. — Сейчас ты готова выслушать меня? — спросил он осипшим голосом. — Ты позволишь мне сказать о моих чувствах к тебе?

Она кивнула.

— Это одна из причин, почему я здесь.

Джастин выпустил ее руки и уронил голову ей на колени, обняв их своими большими руками.

— Что заставило тебя передумать? Милая, у меня уже совсем не осталось надежды! — Он поднял голову и посмотрел на нее. — Ты же знаешь, правда? Ты знаешь, что я люблю тебя?

— Я… я не могла позволить себе думать об этом, — прошептала она, дотрагиваясь до его лица теплыми кончиками пальцев. — Ты правда любишь меня?

— Люблю, — ответил он просто. Потом улыбнулся. — Теперь твоя очередь.

Рейчел вздохнула и отвернулась.

— Мне так много нужно сказать тебе.

— Сейчас я хочу услышать только одно. Скажи мне это, Рейчел! Ты ведь тоже любишь меня, да? — Джастин взял ее рукой за подбородок и повернул к себе лицом.

Как она могла не ответить на эту мольбу?

— Да… да, Джас. Я тоже люблю тебя.

Он порывисто обнял ее и прижался к губам горячим, властным поцелуем. Она почувствовала, как его руки, подняв свитер, блуждают по ее обнаженному телу, зажигая в нем огонь.

Все шло не так, как она планировала. Сначала они должны поговорить. Если все будет хорошо, они смогут заниматься любовью целыми днями. Она немного отстранилась.

— Джас, пожалуйста, — задыхаясь взмолилась она. — Нам нужно поговорить. Это очень важно.

— Нет ничего важнее этого. — Он подхватил ее на руки и понес в спальню. — Я умираю от желания.

Сердце Рейчел бешено колотилось. Именно таким она и хотела его видеть — сильным, властным, горячим. Но не в данный момент.

— Джастин, послушай меня. Сначала мы должны поговорить. Это касается Ричарда и твоей матери, — прошептала она, когда он переступил порог спальни.

Он напрягся и опустил ее на пол. Лицо его еще было охвачено страстью, но в глазах появился зловещий блеск.

— Что такое? — резко спросил он.

— Я нашла старый дневник Ричарда. Я привезла его сюда.

Они обменялись взглядами, в которых смешались гнев, неприятие, боль, любовь.

Наконец Джастин устало провел рукой по лицу.

— Неужели ты думаешь, что меня это хоть сколько-нибудь интересует?

— Джастин! — Рейчел и в голову не приходило, что он может отказаться прочесть дневник. — Я показывала его Лилиан, и она подтвердила, что все, что там написано, правда, — произнесла она с надеждой. — Ты должен дать хотя бы один шанс Ричарду.

— Он этого не заслуживает.

— Но мы заслуживаем!

Джастин хмуро посмотрел на нее.

— Что ты имеешь в виду?

Она нервно сглотнула.

— Лилиан рассказала мне, что в действительности произошло тридцать два года назад. Все было не так, как тебе говорили в детстве.

По его глазам она видела, что приближается буря, его лицо утратило всю теплоту. Не говоря ни слова, он резко развернулся, вошел в гостиную и, схватив кочергу, стал яростно ворошить угли в камине. Она последовала за ним и молча ждала, сидя в кресле. Она понимала, что ему нужно время, чтобы осмыслить услышанное. От одного упоминания имени Ричарда он ощетинился как еж, а утверждение, что его всю жизнь обманывали, вызвало настоящий взрыв. Она наблюдала, как напряженно двигаются мышцы его спины и плеч, пока он разгребал угли, подкладывая дрова. Наконец Джастин выпрямился.

— Где он?

— Дневник? Сейчас достану. — Рейчел быстро подошла к своей сумке и вытащила блокнот. — Я сделала закладки, — мягко сказала она.

Джастин долго смотрел на протянутый блокнот, словно опасался взять его в руки.

— Возьми, Джас, пожалуйста. Ты должен знать правду. Это единственная возможность для нас…

Он глубоко вздохнул и взял дневник. Когда он сел, чтобы читать, Рейчел пошла на кухню, подогрела и налила чаю, после чего вернулась в гостиную. Джастин смотрел в огонь. Закрытый блокнот лежал у него на коленях.

— Ты прочел?

— Да. Что рассказала тебе Лилиан?

Его тон был таким ледяным, что Рейчел почувствовала, как что-то в ней умирает. Всего несколько минут назад они говорили друг другу о своей любви, но она боялась, что Джастин поступит именно так — перенесет свою ненависть с Ричарда на Лилиан, а может быть, и на свою мать. Дрожа, несмотря на то что в комнате было тепло, она опустилась в кресло.

Теперь она не могла молчать. Когда она заговорила, голос ее звучал удивительно спокойно, невзирая на внутреннее волнение.

— Прежде чем я расскажу тебе всю историю, хочу спросить тебя кое о чем. Ты ведь знаешь, как сильно Лилиан любит тебя?

Джастин нахмурился.

— При чем здесь…

Рейчел не дала ему закончить.

— Она так же любила и Джулию, Джас. Лилиан Фенстер посвятила свою жизнь Холдейнам — твоей матери и тебе. И теперь я спрашиваю тебя: ты ценишь это?

— Рейчел! Ради бога!

— Тебе трудно говорить об этом, Джастин? Я знаю, что красивые слова и сантименты не в твоем характере, но не представляю, как смогу прожить с человеком, который все свои чувства — хорошие и плохие — держит глубоко в себе.

— Разве это честно? Разве я только что не сказал тебе о своих чувствах? Я что, сделал это недостаточно красиво?

— Ты сказал прекрасно. И я верю тебе. Если бы не верила, то промолчала бы о дневнике.