— Мика!

— Как же я рада тебя видеть!

— И я тебя! О Праматерь, уже и не надеялась найти тебя в этом городе.

Она обнимает меня и заливисто смеётся. Я от волнения слов подобрать не могу, только любуюсь тем, как она изменилась: на щеках румянец, глаза блестят, темные круги под глазами исчезли бесследно. Веселая, легкая, спокойная, с нее словно спала невидимая, но тяжелая ноша.

— Не смотри так пристально, — подруга смущенно отводит взгляд.

— Прости. Не подумай ничего плохого, я просто рада тебя видеть такой светящейся.

— Если кто-то тут и светится, то точно не я, — она смешливо указывает на мои рыжие кудри, пронизанные солнцем. — Заходи, мы как раз собираемся обедать.

— Чей это дом, Мика?

— А ты не знаешь? Тогда пойдем, познакомлю со всеми.

Мика провожает меня внутрь. Тут удивительно уютно, несмотря на то, что обстановка гораздо скромнее, чем во дворце: простая мебель из темного дерева, выбеленные стены, натертые до блеска дубовые полы. В гостиной потрескивает камин, на обеденном столе — вышитая скатерть и тарелки из расписной глины.

Меня представляют немалому семейству. Едва не теряюсь в именах: старый господин Мэггот, Лиллиан и Оттер, по-видимому, именно на них держится всё хозяйство, Тереза, их дочь, наша с Микой ровесница, и двое её младших братьев, Кейдн и Сил. Меня усаживают, как дорогую гостью, почти во главу стола, спрашивают, нравится ли мне в городе, нашла ли я время полюбоваться каскадом мостов и водопадами.

Дети смотрят на меня во все глаза, младший даже украдкой трогает мои волосы и мечтательно вздыхает:

— Мне бы такие яркие!

За общим столом царит веселье. Лиллиан расспрашивает мальчишек об обучении, довольны ли ими наставники, Тереза помогает Мэгготу справиться с запеченным рагу: нарезает мясо небольшими кусками, пододвигает хлеб, то и дело интересуется, не надо ли ему чего. Старик качает головой, улыбается, молча слушая разговоры.

— А это чье место? — тихонько спрашиваю Мику, указывая на пустую тарелку во главе стола.

— Хозяина дома, — загадочно улыбается подруга. — Вы, кстати, уже знакомы.

Спросить больше не успеваю: из прихожей доносится стук открываемой двери.

— Как всегда опаздывает! — притворно вздыхает Лиллиан. — Счастье, что ему хоть кусочек остается.

— Это пока мальчишки не подросли, — в тон ей отзывается Оттер.

— А у нас гости, дядя! — Сил срывается со своего места и повисает на шее у вошедшего. — Красивая госпожа, подруга Мики, — он радостно тыкает в меня пальцем.

Игниалас Кеган с усмешкой отлепляет от себя мальчишку и подталкивает обратно к столу.

— Тебе следовало бы быть учтивее и лучше запоминать имена. Моё почтение, госпожа Лиан.

Он с невозмутимым видом подходит к внезапно зардевшейся Мике, приобнимает за плечи, оставляет на ее щеке нежный поцелуй, садится, подтягивает к себе горшочек с запеченными грибами, шумно тянет носом:

— Вовремя я, — заключает с довольной улыбкой, — еще полчаса — и остались бы от обеда только воспоминания.

— Куда летал сегодня? — Кейдн пожирает Кегана взглядом.

— Дай ему передохнуть и поесть, — одергивает мать. — Расспросы потом.

— Но мне же интересно! И потом, дядя обещал покатать нас на крыльях, когда с делами закончит!

— Обещал — покатает. Не приставай, неугомонный.

— А когда? — на детской рожице отражается такое нетерпение, что мне стоит определенных усилий удержать серьезное выражение лица.

— Через несколько дней, — улыбается поверх чашки Кеган. — Как только киссаэры уедут. Сейчас я нужен в городе.

— Ну во-от, — грустно тянет парень, — снова «потом». И почему я не родился истинным или хотя бы сотворённым? Был бы огненным — сам бы решал, куда и когда мне отправиться. Вот вырасту…

Он обрывает фразу, так и не закончив угрозы, отодвигает тарелку и демонстративно отворачивается ото всех. Кеган с Лиллиан обмениваются быстрыми взглядами, я вижу, что мать не на шутку встревожена, хотя и не совсем понимаю, чем именно. Дети, особенно вышедшие из возраста малышей, часто противоречат воле родителей. Однако для Лиллиан, похоже, это очень важно, её волнение в одно мгновение рушит легкую и непринужденную атмосферу.

— Напрасно считаешь, что крылья — это только свобода, — веско роняет Кеган. — Вместе с силой дается и ответственность. Долг. Обязанности. Да много чего, если вдуматься. И чем выше паришь, тем дальше приходится смотреть.

— И что? — вскидывается мальчик. — Думаешь, что не смогу? Чем я хуже тебя, дядя?

— А с чего ты взял, что вообще надо сравнивать?

Кейдн бурчит что-то неразборчивое, но по поникшим плечам легко догадаться, что аргументов в этом споре у него немного. Быть может, только пока, ведь юность упряма и не видит препятствий. Тихонько вздыхаю: интересно, о чем будет мечтать мой маленький брат, оставшийся на юге? Будет ли смотреть в небо с надеждой или всё же со страхом? Оттер успокаивающе гладит руку жены, потом встает из-за стола, интересуется как ни в чём ни бывало:

— Ну, кто поможет мне с дровами, а, силачи? Чтобы далеко летать нужно сперва много тренироваться. Кто больше наколет, тот и выиграл!

Мальчики вскакивают с мест и вместе с отцом покидают комнату. Лиллиан вздыхает и качает головой, глядя им вслед.

— Он остынет, — спокойно замечает Кеган. — Он ребенок, ему сейчас мечта о небе дороже всего на свете. Это пройдет, всегда проходит, не сердись.

— Поговори с ним, — настойчиво просит женщина, отодвигая тарелку. — Он не должен… Я не хочу, чтобы он…

— Поговорю.

Увы, я не представляю, что именно в словах мальчика так испугало мать. Пояснять никто не спешит, а расспрашивать малознакомых людей о семейных делах не кажется мне в должной мере вежливым. Мика, чтобы сгладить неловкость, поднимается, мимолетным движением сжимает руку ардере, затем начинает убирать со стола грязную посуду.

— Я помогу, — стряхиваю с себя оцепенение и встаю на ноги, но Кеган внезапно поворачивается ко мне:

— Не стоит, госпожа Лиан. Будьте гостьей в этом доме. Для нас это честь. Я помогу на кухне, а вам с Микой, уверен, найдется, о чем поговорить.

— Что случилась там, в горах? — спрашиваю, как только мы с подругой остаемся вдвоем. Не совсем, конечно, старик Мэггот дремлет в кресле у огня, спрятав подрагивающие от старости руки под теплым шерстяным пледом, но, думаю, мы ему не мешаем.

К моему удивлению, подруга не спешит рассказывать: неловко пожимает плечами, отводит взгляд, словно ей не хочется даже вспоминать об этом.

— Я сама зажгла сигнальный огонь. Потому что решила, что так будет правильно. И честно.