– Что еще, отец?

– Наши чиновники воды в рот набрали, трусливо молчат. О приличиях даже не думают, лишь бы посты сохранить. А их никто и не собирается изгонять. На следующий день нацисты по улицам шастали, во все дворы заглядывали, пугали людей, чтобы рты не открывали. Слушок прошел, что за всеми родственниками погибших теперь будут следить, чтобы глупостей не наделали. Если кто-то сболтнет лишнее, то ему несдобровать. Оттого и побаиваюсь, сынок. – Юрий Степанович выразительно кивнул на окно.

– Не волнуйся, отец, я огородами пришел, никто не видел. Что скажешь о банде Кондратюка? Только будь объективен, батя, без эмоций. Ты же грамотный человек.

– Ага, грамотный. – Отец усмехнулся. – В наше время лучше дураком прикидываться. – Юрий Степанович задумался. – Никто не знает, откуда берется такое дерьмо, сынок. Пенка поднимается, когда суп бурлит. Из спортзалов вышли, из подворотен. Кто-то с зоны вернулся, кто-то по жизни отмороженный садист. Чем-то, видно, привлекательны для них идеи Гитлера. Да и память у людей короткая. Про Кондратюка знаю мало. В курсе, что у него свой дом на Гусином озере. Здоровый такой особняк в германском стиле. Там он и обитает со своими сожительницами. Помнишь Назара Пригоду?

– Назара? – Антон задумчиво потер переносицу. – Что-то со школьной скамьи…

– Ты учился с ним в одном классе. Они всей семьей приехали из Тернополя, получили здесь квартиру…

– Мы вроде не были друзьями.

– И слава богу. Пацан ничем не выделялся, после школы никуда не поступил. Девчонки его не любили, на хорошую работу устроиться не смог. Сейчас он наш сосед через дом и один из боевиков Кондратюка. Не сомневаюсь, что этот негодяй участвовал в бойне у клуба и сжигал женщин.

– Вот черт! – Антон оторопел. – С какой это радости он стал нашим соседом?

– Полгода назад семья Лагутенко срочно уехала в Крым, фактически бежала. На освободившейся жилплощади и поселился Назар с матерью. Видимо, он уже тогда был важным человеком в нацистской среде. Позднее узнали, что его дед служил в дивизии СС «Галичина». Не волнуйся, сынок, он нас не донимает. Никто не знает, что ты служишь в российской армии. Мы всем говорим, что ты уехал в Россию и занимаешься там торговлей. Послушай-ка, сынок!.. – Юрий Степанович замялся. – Я примерно представляю себе род твоих занятий. Что ты хочешь делать?

– Мой ответ прозвучит банально, отец. – Антон пожал плечами. – Но так оно и есть. Я справедливости хочу добиться.

А утром он почувствовал страх. Проснулся в поту на своей старенькой кровати, уставился на лучик света, пробившийся сквозь занавеску.

Конечно, капитан спецназа боялся не за себя. За отца с матерью. За своих ребят, оставшихся у Скоропада. За самого Романа и его семейство.

Антон лихорадочно размышлял. Если он будет прятаться, то ничего не выяснит. Трудно проводить расследование, хоронясь по кустам.

Он реальный Антон Горденко, сын Юрия Степановича и Марии Александровны, приехал из России, где работает… да на той же стройке в Воронеже! Стоит позвонить полковнику Калашникову, и биографическое прикрытие будет готово. Пусть местные чекисты копают, все равно ничего не найдут.

Хотя, с другой стороны, хотят ли эти самые чекисты знать правду? Им важна раскрываемость шпионско-диверсионной деятельности внешнего врага! Заточат в кутузку, и просидишь там до конца своей жизни.

Он должен был рискнуть. Не вставая с кровати, Антон позвонил полковнику Калашникову и выслушал все, что тот о нем думал в столь ранний час.

– Я впечатлен, Владимир Николаевич, – похвалил Антон. – Вы такой ценитель изящного слога. Не поможете в решении назревшей проблемы?

– Ладно, говори, – разрешил отец-командир, выслушал, не перебивая, задумался, потом спросил: – Что, капитан, СБУ гадит в тапки?

– Могут, товарищ полковник. Эти ребята чему-то научились на тренингах, проводимых их западными партнерами.

– Я понял, капитан. Все будет хорошо.

Антон встал с кровати, позвонил Воронцу и поинтересовался:

– Как вы там?

– Так себе, – пожаловался Роман. – Спросонок скучно, грустно, морду некому набить. Подружились с овчаркой – хорошая девчонка.

– Как Кабанов?

– Ходит по кругу и брюзжит: «Сатана, явись». Тебя еще не замели, командир? Сообщай, если что.

Юрий Степанович уже проснулся, принес воды. На старой газовой плите попыхивал чайник.

Мама еще спала. Дверь к ней была приоткрыта. Женщина лежала на кровати, тяжело дышала.

– Проснулся уже, – обрадовался отец. – Садись, сейчас завтракать будем.

– Прости, отец, я только чаю попью. Утром еда не лезет. – Антон схватился за чайник, принялся наливать в стаканы кипяток, отыскал жестяную коробку с заваркой.

– Собрался куда-то? – забеспокоился отец.

– На кладбище, батя. Съезжу и вернусь.

– Вот же непоседа! – расстроился Юрий Степанович. – Нет чтобы дома посидеть, с родителями пообщаться. Только приедешь – сразу убегать. И в кого ты такой?

– Все претензии к производителю, отец! – заявил Антон и улыбнулся. – Вспомни себя в молодые годы. Как таскал нас с мамой то в лес, то на рыбалку. Однажды на какой-то дрезине в глушь завез. Эта штука, конечно, сломалась, и мы пешком по ржавой узкоколейке к городу выбирались.

– Подожди-ка!.. – Отец нахмурился. – Зачем тебе на кладбище?

– С Виктором хочу попрощаться, – объяснил Антон. – Скажу ему, что по уважительной причине не успел на похороны. Погляжу, как можно участок облагородить, памятник там поставить, оградку.

– Сходи, конечно. – Отец помрачнел. – Только долго не броди, неспокойно нынче. СБУ к каждому принюхивается. Не удивлюсь, если они и кладбище патрулируют, следят за родственниками усопших.

– Не переживай, отец. Чему быть, того не миновать. Постараюсь не нарываться, не полезу со своим уставом в ваш монастырь. Про меня вы с мамой знаете. Я живу в России, но ничего такого криминального, работал на стройках, приторговывал разной мелочью. В общем, перекати-поле.

– Да мы-то скажем, сынок, не волнуйся, но на душе что-то неспокойно.

– Все в порядке, отец. Если пропаду на какое-то время, то нет причин для паники. Слушай, до кладбища вроде пилить через весь город?

– Намекаешь? – спросил отец и невесело рассмеялся. – Ладно уж, бери мою «копейку», она еще на ходу, только заправиться надо. Страховка в багажнике. Права-то у тебя есть?

– Обижаешь, отец. Как с тобой связаться? По старому номеру?

– По старому. – Губы старика, окруженные серой щетиной, задрожали. – Витя этот сотовый купил нам с матерью несколько лет назад. Хороший телефон, хоть и не новый. Это ничего, лишь бы работал.

Горденко припарковал потрепанное транспортное средство, уже не машину, но еще не телегу, недалеко от мусорных баков, стыдливо спрятанных за решетчатой оградой, пересек дорожку. По этим бакам и отыскалась могилка Виктора.