– Это мой муж, – объяснила она, ее голос слегка дрожал. – Я хочу, чтобы он был со мной на приеме.

Во время процедуры Кайл сидел рядом с ней. Когда процедура завершилась, он уточнил, сколько времени придется ждать результатов. Как правило, ожидание длилось две недели, но щедрое пожертвование, тут же сделанное им лаборатории, позволило сократить это время до сорока восьми часов.

Когда они вышли из кабинета, Кайл, по совету врача, настоял, что Ева не должна садиться за руль. На следующие два дня ей нужно было обеспечить покой и отсутствие волнений.

Когда они спустились на стоянку, Ева кивнула в сторону своей машины:

– Я могу провести два дня у себя.

«Мазератти» Кайла подмигнула фарами – он отключил сигнализацию:

– Я хочу, чтобы ты была дома. – Он пристально смотрел на нее, словно не решаясь выпустить ее из поля зрения.

Она глубоко вздохнула, впервые за все время всецело доверяя ему:

– Почему?

Он сжал ее лицо в ладонях:

– Потому что люблю тебя. И хочу, чтобы ты вернулась ко мне.

– Хорошо. – От радости у нее слегка кружилась голова.

Через мгновение он уже сжимал ее в объятиях. Эмоции затопили ее жаркой волной. Она прижалась к Кайлу, наслаждаясь теплотой и уютом его близости и тем поразительным фактом, что он любил ее.

– Я люблю тебя, – выдохнула она.

Он склонил голову и приник к ней с поцелуем.

Через два дня Кайл не пошел на работу, чтобы быть рядом с ней. Когда, наконец, раздался звонок из клиники, он передал трубку Еве. С дрожащими руками она выслушала ответ и дала отбой.

Кайл прижал ее к себе:

– Что они сказали? Помни, это не важно. Мы будем любить этого ребенка столько, сколько нам будет отпущено, а если ты захочешь еще одного, мы его усыновим.

Ева с трудом сглотнула, с трудом веря тому, что услышала:

– Они утверждают, что все в порядке. – И она разразилась слезами.

Кайл молча держал ее в объятиях. Когда она перестала плакать, он осторожно вывел ее в залитый солнцем сад. Там, разомкнув руки, он подал ей носовой платок:

– Жаль, что я не знал о твоей проблеме много лет назад.

– Я не знала, что я ношу в себе болезнь, пока Марио не заставил нас с тобой расстаться. – Она пожала плечами. – Тогда он отвез меня к врачу и заставил пройти тест. Наверное, он боялся, что я сбегу к тебе, – она подняла на него глаза, – и он был прав. Но когда я узнала, что больна… это все изменило.

– Я никогда не бросил бы тебя из-за болезни, – нахмурился Кайл. – Марио велел мне оставить тебя. Он не сказал четко, в чем проблема. Упомянул лишь, что ты росла в семье, где была проблема с домашним насилием, и тебе нужна защита, а не секс.

Она обхватила его руками за шею, счастливая тем, что их с ребенком будущее будет совсем иным, чем она воображала:

– От тайны трудно избавиться. Она становится частью тебя… Скажи, говорила ли я тебе, что люблю тебя и любила много лет?

– Сегодня еще нет. – Он приник к ней с долгим поцелуем.

Когда они, наконец, оторвались друг от друга, солнце клонилось к закату.

– Пойдем обратно в дом, – сказала Ева.

– Сначала надень вот это. – Достав из кармана знакомую бархатную коробочку, он извлек из нее помолвочное и обручальное кольца и, держа их в руке, опустился перед ней на одно колено. Глубоким, уверенным голосом, который она так любила, он спросил:

– Будешь ли ты моей женой в богатстве и в бедности, в здравии и болезни?

– Буду. – Внутри у Евы все сжалось. – Я люблю тебя.

Двигаясь вместе с Кайлом к дому, Ева думала, что им еще придется столкнуться с трудностями, но она чувствовала себя уверенно, зная, что они встретят их вместе.

Шесть с половиной месяцев спустя переделка дома была в разгаре. Они обновили его, оставив, однако, все восхитительные приметы старины. Ева заканчивала оформлять детскую – старомодную детскую со входом из родительской спальни. Работа по благоустройству отнимала массу сил и времени, но Ева занималась ею с искренней любовью.

Кайл пришел домой в два, что было необычно рано: как правило, он не появлялся раньше пяти. Прислонившись к косяку, он оглядел комнату:

– Смотрится отлично. – Он ослабил узел галстука. – Ты здесь все закончила?

Ева с трудом оторвала взгляд от его голубых глаз.

Эти месяцы брака оказались прекраснее, чем она могла себе представить, и теперь она была, пожалуй, еще сильнее влюблена в мужа.

Своего мужа.

Это слово до сих пор наполняло ее счастьем. Они с Кайлом провели медовый месяц на Мединосе, где Кайл познакомил ее с многочисленной родней, представителями семейства Мессена. Это было радостное время, и все же больше всего ей нравилось вместе с Кайлом заниматься домом, тем самым, который он купил для нее и где они оба могли воплощать свои мечты. Иногда они не соглашались друг с другом и даже ссорились, но Ева считала, что это вполне естественно.

Ева критически осмотрела изящный белоснежный шкафчик, полный подгузников, детских салфеток и еще сотнями штучек, необходимых современной молодой матери:

– Думаю, закончила.

Впрочем, она уже не раз заявляла об этом – только чтобы вскоре передумать. Она постоянно находилась в каком-то нервном напряжении, ожидая появления ребенка.

Внезапно Ева почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она тяжело, вперевалку подошла к окну и распахнула его, впуская в комнату летний воздух. На улице было жарко, и она страдала от жары. Неудивительно: ей казалось, что она уже стала размером с автобус. Роды должны были начаться еще пару дней назад, и она искренне боялась, что, если наберет еще хоть немного веса, то просто-напросто взорвется.

Она постаралась глубоко вздохнуть, но в последние дни это давалось ей нелегко, и она страдала от нехватки кислорода. Она испытующе посмотрела на Кайла:

– Почему ты сегодня так рано?

– Думал, мне лучше быть здесь, на всякий случай. – Он нахмурился. – Может, тебе стоит присесть? Или лучше прилечь?

Ева вымученно улыбнулась:

– Я недавно сидела. А лежать я ненавижу. – Раньше она и не подозревала, что во время беременности даже лежать непросто.

Кайл подошел к окну, встал рядом с Евой и, приобняв ее за раздавшуюся талию, нежно поцеловал. Теперь для поцелуев ему приходилось подходить к ней сбоку: ее огромный живот категорически не позволял приблизиться к ней спереди.

– Ты уже сложила сумку?

Ева пошевелилась, прислонившись спиной к Кайлу, продолжавшему обнимать ее, – такое объятие было единственным, доступным для них теперь, – и удовлетворенно вздохнула. Теперь, когда Кайл пришел домой, ее напряжение быстро таяло.