Ханне блестящую пластическую операцию. И вот на день рождения он подарил Ханне то, что она всегда мечтала иметь, — классической красоты нос. Завтра вы встретитесь с Ханной и сможете оценить работу мастера. Пожалуйста, Рыжий, и не думай о том, чтобы уезжать завтра.

Я объяснил, что у отца моей жены срочное дело в Германии, но в конце концов согласился остаться еще на какое-то время.

Последовали два дня экскурсий по стране, мы выражали свое восхищение масштабными сельскохозяйственными проектами, знакомились с важными лицами и много-много ели. Родители Вальтрауд были особенно поражены тем, что Вальтрауд назвала «музеем Лотца». Прямо в зале приемов губернатора располагался огромный застекленный шкаф, в котором Гураб разместил все подарки, которые он когда-либо получал от меня: различные магнитофоны, фотоаппараты, электрические миксеры, электрические зубные щетки, электробритвы, бинокли, транзисторные радиоприемники и многое другое. Эти вещи были так редки и так дороги в Египте, что Гураб просто не мог позволить себе использовать их по прямому назначению. Вместо этого он демонстрировал их своим гостям, как иной показывал бы редкие картины.

22 февраля после обеда мы, крайне утомленные обширной программой, выехали в Каир. Дорога была ничем не примечательна, и когда мы наконец добрались до столицы, то сначала заехали на Дорогу Пирамид и распрощались там с Кнупферами. Они горячо благодарили нас за интересную поездку, которую сами, конечно, никогда бы не смогли предпринять. Договорились в скором времени снова встретиться. Мы сели в свою машину и в отличном расположении духа, помахав на прощанье новым друзьям, двинулись к своему дому.

— Ну вот мы и дома, — сказал я, останавливая машину перед воротами своей виллы. — Предлагаю лечь пораньше, чтобы хорошо отдохнуть после дороги.

Неожиданно мое внимание привлекли четыре автомашины, остновившиеся напротив нашего дома. Вскоре из них стали выходить люди.

— Что это? — шутливо заметил я. — У соседей свадьба?

Едва я успел произнести эти слова, как сильный удар по голове свалил меня с ног. Я услышал крик Вальтрауд. Человек шесть прыгнули на меня, и, прежде чем я успел сообразить, что происходит, на руках у меня защелкнулись наручники. Потом меня, крепко держа под руки, поставили на ноги.

Правду, господин Лотц!

— Увести! Быстро. И держать их отдельно! — Эти приказы отдавал толстый человек в очках.

Открылись ворота, и меня полувнесли, полувтащили в дом. В гостиной меня посадили в кресло, но, несмотря на наручники, с каждой стороны меня крепко держали. Голова постепенно прояснялась, и я оглядел комнату в поисках Вальтрауд и ее родителей.

— Где моя жена?

Комната была полна людей, но Вальтрауд не было видно. Невысокого роста человек в темных очках, которые он не снимал, хотя солнце уже давно село за горизонт, смотрел на меня в упор.

— Здесь ее нет, — резко сказал он. — Теперь вы долго ее не увидите, может быть никогда. Вам лучше рассказать всю правду. Мы знаем, что вы шпион. Кто входил в вашу шпионскую группу? Назовите имена ваших сообщников.

— Кто вы такой? — заорал я на него. — Что все это значит? Как вы смеете нападать на меня в моем же доме!

Он дважды ударил меня наотмашь по лицу.

— Не сметь со мной так разговаривать! Вы отлично знаете, почему мы здесь.

В это время подошел толстяк, который оттеснил человека в темных очках.

— Позвольте мне заняться им, Хасан-бей. Вы получите его потом.

Затем он обратился ко мне по-английски:

— Я Самир Наг, генеральный прокурор государственной безопасности. Вы арестованы.

— Арестован? За что?

— Вы не знаете? Думаю, что вы хорошо понимаете, господин Лотц, почему вас арестовали.

— Что за глупости! За что меня можно арестовать? Дайте мне телефон, и мы в один момент проясним эту идиотскую историю.

— Вы так думаете? Кому вы хотите позвонить, господин Лотц?

— Прежде всего германскому послу. Я хочу заявить протест по поводу того, как ваши бандиты обращаются с гражданами Германии.

— Советую вам, господин Лотц, быть осторожнее в выборе выражений. Вы можете пожалеть об этом.

— Мы еще увидим, кто пожалеет, господин Наг. Дайте мне телефон.

— Кому еще вы хотите позвонить? Вашим друзьям?

— Да, очень хорошим друзьям. Один из них губернатор Западного района. Он может поручиться за меня.

— Генерал Гураб уже находится на пути в Каир. К сожалению, сейчас он не может ни за кого ручаться.

— Что вы хотите сказать?

— Он арестован как ваш сообщник. Мы скоро точно узнаем, что связывало вас. Он на вас работал?

— Это сплошной идиотизм! Вы врываетесь в мой дом с какими-то чудовищными обвинениями, пугаете мою жену и родственников, оскорбляете моих друзей. На каком основании? Какие у вас есть доказательства для этих чудовищных обвинений? Если вы хотите убедиться в том, кто я такой, позвоните сами. Позвоните генералу Осману Фуаду, генералу Абдель Саляму Сулейману, позвоните полковнику Мохсену Сабри, позвоните…

В ответ прокурор улыбнулся и покачал головой.

— Бесполезно, господин Лотц. На этот раз ваш номер не пройдет. Мы знаем все о тех господах, которых вы упомянули, и об остальных ваших друзьях. Допросы покажут их настоящую роль, были ли они вашими сообщниками или просто глупцами, которых вы коварно использовали в своих целях. Да, вы очень умны, господин Лотц, но у нас одна из самых лучших разведок в мире. Вы думали, что вам удастся бесконечно обманывать нас?

— Послушайте…

— Я буду слушать все, что вы захотите мне рассказать, и наш разговор продлится много дней и ночей. Нравится вам это или нет, но я вам это гарантирую. А теперь нам надо заняться другим… Обыскать все! — скомандовал он своим помощникам.

Человек десять занялись обыском на первом этаже. Насколько я мог заметить, работали они не особенно тщательно. Это давало мне надежду. Если они не найдут радиопередатчик в весах, у них не будет ни малейшего доказательства. С другой стороны, они вели себя слишком уверенно, чтобы я мог чувствовать себя в безопасности. Они, видимо, уже располагали какой-то информацией.

Я лихорадочно пытался сообразить, по какой причине мог произойти провал, где могла быть утечка, какие доказательства у них могли быть. Но как я ни старался, я не мог ничего придумать, во всяком случае, ничего такого серьезного, что оправдывало бы налет на мой дом и самоуверенное поведение египтян. Какой бы властью ни обладала госбезопасность Египта, но даже она не могла на основании одних лишь подозрений арестовать и избивать богатого иностранца. У них должно быть что-то конкретное. Но что? Я следил за тем, как они выворачивали содержимое всех шкафов и ящиков, снимали со стен фотографии.