Впрочем, надо признать, яичница оказалась вполне питательной и по-своему вкусной. Я съел половину и, надкусив хлеб, положил рядом со сковородкой, он казался несъедобным, вязким и отдавал дрожжами.

Профессор ел быстро и аккуратно и от вкуса хлеба не морщился. Буквально за пять минут на огромной чугунной сковородке ничего не осталось, и мы принялись за чай.

Он оказался холодным, вчерашним, очень крепким и приятным, потому что настоялся за ночь, после него я окончательно проснулся, мне захотелось жить, и моя физиология потребовала от меня выйти на улицу.

Но как только встал, вдруг обнаружилось, что моя кожа стала липкой и неприятной на ощупь.

— Хочу помыться. — Я направился к двери. — От меня такой запах идет, словно мое тело уже месяц не видело мыла.

— В озере мыться не стоит, — предупредил профессор, продолжая спокойно пить чай. — Оно мертвое, из него даже звери не пьют.

— А где тогда? — Я остановился, нисколько не сомневаясь, что сказанное — самая настоящая правда. — Мне и зубы почистить надо, да и вся кожа какой-то гадостью покрылась: пот — не пот, грязь — не грязь…

— Ваше тело чистится от моего эликсира, а гадости в вас, похоже, много набралось. В городе дышать нечем, воздух отравлен выхлопами машин и дымом заводов. Едите, опять же, непонятно что. Вся еда консервированная, в ней больше добавок, препятствующих гниению, чем того, что организму требуется. — Сергей Сергеевич допил чай и стал собираться. — Пойдемте, провожу вас, все равно воды во фляжку набрать надо. Забирайте все свое, от родника дальше к кордону пойдем.

— А где помоемся?

— Ключ тут есть заповедный, из него и птицы пьют, и животные, значит, и нам можно.

— Заповедный?

— Когда дойдем, поймете — объяснять долго. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Спешить надо, отстаем от графика.

Я с неохотой взял рюкзак, с какой-то тоской глядя на лавку, на которой провел ночь. Что-то мне совсем не хотелось никуда идти. Мышцы болели, каждый шаг давался с трудом. Но деваться некуда, мне за эту работу деньги платят. Вот дойду до этого кордона, возьму нужную вещь — и сразу назад.

Интересно, на обратном пути будет легче или так же тяжело?

Но когда сделал первый шаг, потом с неохотой второй, то понял, что выживу и дойду.

До родника пришлось идти по берегу озера. Несмотря на то что сияло солнце и яркие лучи отражались в озере, это не поднимало настроение — может, потому что шли по черному, покрытому многолетним пеплом берегу?

Деревья торчали из земли, словно воткнутые в горбушку хлеба погнутые и изжеванные соломинки для коктейля, некоторые совсем упали, выдрав корнями огромные пласты черной земли.

Вода казалась неприятно глянцевой и безжизненной, на ней не плавали кувшинки, а в глубине не колыхались водоросли, на берегу ни одного следа — ни человеческого, ни звериного. Это озеро на самом деле было мертвым, и только самоубийца мог испить из него воды или умыться.

Поневоле вспомнился братец Иванушка, которого сестрица Аленушка уговаривала не пить всякую гадость, а дойти до родника. Не послушался Иванушка и превратился в мутанта с рогами и копытами. Наверно и со мной произошло бы то же самое, не послушайся я профессора. А мне и без того скверно. Как подумаешь, что со мной вчера происходило, так сразу тело холодным потом покрывается. Не думал, что галлюцинации от мухоморов такие болезненные. Или все-таки это было наяву?

Мы углублялись все дальше в лес, озеро осталось за спиной. Тишина — вот что мне больше всего здесь не нравилось. Не слышалось ни крика птиц, ни воя или рева животных, только унылый, едва слышный вой ветра, запутавшегося в голых ветвях мертвых деревьев.

Профессор шел молча, ему, похоже, было не по себе, и он это не скрывал. Я помнил, как он жадно пил свой эликсир вчера, словно надеясь этим укрыться от мира, да и сегодня уже не раз приложился к своей пластиковой бутылке. Мне на этот раз не предложил, наверно понимая, что я отказался бы.

Из меня и без этого выходила всякая гадость, которой я набрал за свою достаточно небольшую жизнь…

И в самом деле, чего только в наш рот и легкие не попадает?! Конечно, организм очищается, но и у него есть свой предел, после которого многие яды остаются внутри и ждут своего часа, чтобы нас убить.

Мы прошли еще немного в глубь леса и вышли на широкую поляну, на которой деревья лежали вповалку, а на земле виднелись многочисленные следы животных, ведущие к небольшому ключу.

Походило это больше всего на лужу, из которой вытекал ручеек, но вода была чистой и прозрачной, и в ней с удовольствием купалось яркое желтое солнце.

От взгляда на нее сразу появлялось желание жить.

— В этом лесу чище воды нет. — Сергей Сергеевич зачерпнул кружкой из лужи воды и с удовольствием выпил. — Она сладкая и вкусная, я из этого ключа на бражку набираю, добавляю лечебного эффекта. Мойтесь сначала вы, юноша, потом я. Только помните: задерживаться здесь не стоит.

— Леший помешает? Или еще какая гадость вылезет? Профессор ответил спокойно, не спеша, продолжая пить воду с таким видом, словно это был божественный нектар.

— Леший в эти места не ходит, он не любит мертвые деревья. Звери могут прийти на водопой, а их осталось немного, не хотелось бы их пугать, им и без того здесь нелегко приходится.

Я сбросил рюкзак, разделся догола и залез в лужу. Вода оказалась холодной, почти ледяной, поэтому много времени на умывание не потратил. Быстро смыл пот и грязь, используя мыло и кусок поролона, который нашел в боковом кармане рюкзака, почистил зубы и, морщась от неприятных ощущений, выбрался на берег. Пить много не стал — вода как вода, только хлоркой не отдает и горечи хватает.

Комбинезон больше надевать не стал, он пропах моим потом и страхом. На нем грязи, пепла оказалось немало. Стоило постирать, да времени на это нет, пришлось убрать на самое дно рюкзака. Взамен вытащил второй комплект камуфляжа, в него и переоделся. Куртку тоже надел более легкую — ветровку, мысленно поблагодарив за предусмотрительность того, кто собирал для меня рюкзак.

После переодевания настроение заметно улучшилось, даже мышцы на ногах, кажется, стали болеть меньше.

Профессор оделся и мрачно произнес:

— Сейчас самый главный отрезок пути начинается. Сразу предупреждаю: слушаться меня во всем, в том числе и в мелочах. Иногда придется идти след в след, как по минному полю. Места здесь плохие.

— А что тут плохого? Подумаешь, мертвый лес, неживое озеро, животных и насекомых здесь нет, или имеется что-то еще?

— А вам, юноша, хоть сказали, куда вы направляетесь и зачем?

— Если честно, с заказчиком не разговаривал, задание получил через интернет, и то этим мой друг занимался. Вроде как чего-то нужно взять и отвезти обратно в Москву, а где это нечто лежит и куда за ним идти, мне неизвестно.