– Мне казалось, вы обещали быть конкретнее, – заметила Джоанна.

– Я и так вполне конкретен.

– А по мне, так это опять многозначительная чушь.

– Говорить ещё конкретнее не рекомендуется.

– Лучше признайте, что не можете быть конкретней.

– Ты у нас трудный ребёнок. Что ж. – Мандрагор затянул пояс потуже, посмотрел на созвездие, затем на Джоанну. – Ты встретишь старого врага на белом корабле. О, и как ни противно мне об этом говорить, ты получишь существенную сумму денег. Пятьдесят тысяч долларов. И… о-о-о… Что это? Хм-м-м… А… – Мандрагора замолчал.

– Что? – спросила Джоанна.

– Ничего. Мне просто почудилось. Это пустяк.

– Вы что-то увидели. Просто не хотите говорить. Что это было?

– Ничего.

– Что? Говорите!

– Какая тебе разница? Ты же всё равно мне не веришь.

– Вы правы. Никакой разницы. Так что можете смело говорить.

– Ты вынуждаешь меня, – вздохнул Мандрагора. – Будь по твоему. Я вижу женщину. Она сломана. Уничтожена. Ты стоишь рядом с ней. Но она сломана. И починить её нельзя.

– Что за женщина? – дрогнувшим голосом спросила Джоанна.

– Мать.

– Чья мать?

– Твоя.

– Что? – Голос у моей подруги задрожал ещё сильнее. – Зачем вы это говорите? – Она невольно всхлипнула. – Это неправда. Моя мать не сломлена, всё можно исправить. Она… она поправится! Вы… вы… глупый шарлатан!

Джоанна бросилась к люку и покинула крышу. Я метнулся за ней, но перед тем, как спуститься на лестницу, остановился, обернулся к Мандрагоре и сказал:

– Вы ведь знаете, что у её мамы рак, верно? Зачем вы так сказали?

– Зачем? – удивился Мандрагора. – Затем, что это правда.

Я побежал следом за Джоанной к её квартире, но она не открыла дверь. Открыла её мама. Миссис Сэдли позвала Джоанну, но та отказалась выходить.

– Что происходит, Гейб? – спросила меня миссис Сэдли. – Ты чем-то её расстроил?

Я не знал, как ответить на этот вопрос, так что просто пообещал зайти чуть позже.

На следующее утро я отправил ей сообщение, но она не ответила. Я даже постучал ей в дверь, но опять же никто не открыл. Ни она, ни даже её мама. В школе я искал её во время ланча, но она так и не появилась. Я отправился на следующий урок заранее, надеясь переговорить с ней до начала, но её не было и там.

Раздался звонок. Никаких признаков Джоанны. Или мисс Кратц. Мои одноклассники начали бросаться скомканной бумагой и глядеть в телефоны. Я смотрел на дверь, надеясь, что мисс Кратц не появится, а Джоанна всё же придёт.

Неожиданно дверь распахнулась. На пороге стояла женщина.

У неё были светлые волосы, солнечные очки, инкрустированные бриллиантами, и меховая шуба до пола.

– Здравствуйте, дети, – сказала она, и только тогда я узнал мисс Кратц.

Она с грохотом захлопнула дверь и встала перед первым рядом парт. Когда она проходила мимо, я заметил сверкающие кольца по крайней мере на половине её пальцев. Мисс Кратц поплотнее запахнула шубу и окинула нас взглядом. Наконец она улыбнулась:

– Знаете что? Я богата.

Все молчали.

– Видите эту шубу? Она сшита из шкурок бедных маленьких мёртвых зверьков, которые называются «норка». Правда, ужасно? Она стоила двадцать семь тысяч долларов. А украшения на одной этой руке стоят больше, чем я заработала в этой чёртовой школе в прошлом году. А на другой руке – и того больше. О, и я хочу вам кое-что показать. – Она сунула руку в карман шубы и вытащила пачку наличных. – Стодолларовые купюры. Кто хочет сто долларов?

Почти все ребята подняли руки.

– Что, все хотят? Мне как их раздать, по рядам или в алфавитном порядке? Или просто оставить себе? Пожалуй, оставлю себе. А знаете почему? Потому что это мои деньги. Мои!

Она распихала деньги по карманам, подошла к своему столу, выдвинула и задвинула обратно ящик.

– Знаете, я думала, что здесь может оказаться что-нибудь нужное, чего мне будет не хватать. Но знаете что? Ничего такого здесь нет. Разумеется, кроме вас. Мне будет не хватать вас, дети! – Она ухмыльнулась. – Шучу, шучу! Вы мне тоже совершенно не нужны! – Мисс Кратц медленно двинулась в конец класса, позвякивая украшениями. – Если кто-то думал, что он мой любимчик, то он ошибался. Если кто-то считал, что я читаю ваши сочинения, то это вряд ли. И если вы думаете, что Шекспир скучный, то я с вами согласна. Шекспир и правда скучный. Кто так говорит в наши дни? Но деньги… деньги – это здорово! И кстати, пока я не забыла. Я увольняюсь. Так и передайте директору Как-Его-Там. Скажите, что я увольняюсь.

Мисс Кратц послала нам воздушный поцелуй, вышла из класса и захлопнула за собой дверь.

Остатки урока прошли в полном хаосе. Я невольно задумался, откуда у мисс Кратц деньги. А также увижу я её ещё или нет.

Дорогой читатель, мне предстояло увидеть её весьма скоро, причём на борту её собственной яхты.

После школы я решил отправиться к Джоанне. Возле Брайт-хауза я заметил Джимми Хайда, стоявшего сбоку от нашего уродливого дома и что-то поливавшего из шланга. Он был так увлечён своим делом, что не заметил меня.

У ног Джимми стояла старая кофейная банка, набитая кистями. Он тщательно промывал их одну за другой струей воды.

– Привет, Джимми, – сказал я. – Перепала работёнка?

Джимми подпрыгнул на месте, резко обернулся и опрокинул банку с кистями. Увидев меня, мой чудной сосед улыбнулся, но симпатичней от этого не стал. Быстро собрав все кисти, он припустил бегом и скрылся в доме. Хлопнула дверь. Я выключил воду и повесил шланг на место. Я страшно устал от людей, сбегающих от меня и хлопающих дверью.

Войдя в подъезд, я услышал, как выключилась музыка у Джимми Хайда, а через несколько секунд из двери студии показалась Хасимото, захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней. Сегодня на ней было красное пластиковое платье, белоснежные чулки, белые кожаные сапоги и белые перчатки. И даже парик она нацепила белый.

– Дружочек. – Она подошла ко мне и взяла меня за обе руки. – Хасимото очень рада тебя видеть. Где ты прятался в последнее время? А где же твоя хорошенькая подружка?

– Вы про Джоанну?

– Про неё самую. Только не говори, что между вами, голубки мои, кошка пробежала.

– Мы не… м-м-м…

– Я же сказала – только не говори! Вот и не говори! Я сегодня столько писала – вся ушла в живопись. Я гналась за образом, стоящим у меня перед глазами, как терьер за крысой. Но не за уродливой крысой. За прекрасной крысой.

– По вам не скажешь, что вы так уж долго работали.