— Сам такой же. — Тамара Анатольевна негромко рассмеялась. Я когда в вагончик вошла, ты сидел в окружении девчонок из вашего экономического. И сразу подумала: «Просто не будет».

— А я тогда подумал: «Как я такую красоту пропустил…» — Петр приблизился к лицу жены и коснулся губами щеки.

— Охальник. — Тамара шутливо отмахнулась. — Ночью приходи. Будет тебе красота.

А утром собственно всё и началось. В СССР тех лет было всего два телевизионных канала, которые тогда назывались программы. И выбор, что смотреть вечером был крайне невелик. А в тот вечер, параллельно с встречей во дворце культуры МАИ показывали какую-то оперу. Вот так и получилось, что вся страна смотрела передачу с Викторм в главной роли. И если раньше он был просто известен, то в одночасье стал знаменит как космонавт, а может и более, потому что такого ещё не случалось, чтобы кто-то отвечал на вопросы да под камерой. И не актёр какой, а человек совсем непубличный.

Виктор вышедший во двор чтобы ехать в институт, успел раз десять поздороваться, и выслушать то передачу с ним смотрели всей семьёй, и что он большой молодец.

Всё это успело утомить Виктора до такой степени, что дверцу машины он закрыл, словно танковый люк, и даже чуть посидел за рулём приходя в себя.

Пока ехал уже успокоился окончательно, припарковался, и махнув парням из сопровождения, подошёл к дверям института.

— О! Николаев! — Невысокая стройная девушка с прикладной математики, подбежала так словно хотела таранить Виктора. — А мы вчера передачу с тобой смотрели! Ты прям как артист!

— Началось в колхозе утро. — Прокомментировал Виктор и потянул ручку двери на себя.

Не менее сотни студентов и преподавателей решило в этот день, сообщить Виктору, что видели его по телевизору, ещё с полсотни высказали ему одобрение этим фактом, а человек двадцать, даже похвалили его. А кроме того, бесчисленное количество просто подходило, чтобы поглазеть издалека.

Виктор понимал, что эту ситуацию можно только пережить. Интерес публики вещь непостоянная, и уже к вечеру следующего дня, у большинства будут другие темы для разговоров. Ну а ту небольшую часть для которых он станет своеобразным фетишем, можно просто потерпеть. В конце концов, если будут сильно приставать, то можно пожаловаться на них в комитет комсомола. Но девушки, стоявшие в коридоре и буквально пожиравшие взглядом, сильно нервировали Виктора, потому что в таком состоянии девица могла отчебучить всё что угодно.

— Витя! — Факультетский парторг едва успел затормозить перед тем как врезаться в Николаева. — Пошли, там тебя, второй секретарь райкома товарищ Логвиненко ждёт.

— Господи, а ему-то что от меня нужно? — Вздохнул Виктор и посмотрел на наручные часы. До следующей пары было минут десять.

— Ты, что, это же сам товарищ Логвиненко! — С придыханием произнёс парторг, как произнесла бы фанатка имя своего кумира. Он сам, приехал! Ждёт тебя!!!

— Я понял, что он приехал и ждёт. — Виктор спокойно посмотрел в глаза секретаря, горящие энтузиазмом. — А чего ему надо-то? У меня матан через десять минут.

— Подождёт твой матан! — Стал заводиться Гриневич. — Такой человек просто так не приедет. Это же Сам! Второй! Секретарь! Райкома!

— Ну, пошли. — Виктор кивнул, и накинув на плечо лямку рюкзака, пошёл вперёд.

«Сам» оказался невысоким мужчиной в сером драповом пальто, коричневом костюме, и замызганных грязью туфлях, которые он демонстрировал, закинув ногу на ногу.

— А, товарищ Николаев, — Логвиненко даже не дёрнувшись и не протянув руку для рукопожатия, растянул губы в подобии улыбки. — Что же это вы манкируете обязанностями коммуниста? Без году неделя в партии, а уже уклоняетесь от поручений. Это никуда не годится. Значит так. Вы назначаетесь ведущим в райкоме, занятия патриотической направленности среди подростков и юношества. Занятия будут проходить в школах района три раза в неделю. График мы вам сообщим.

— Добрый день. — Виктор широко улыбнулся. — А вы простите кто будете?

Райкомовец покраснел, но сдержался.

— Я к вашему сведению, товарищ Николаев, второй секретарь Ленинского районного комитета партии. Руководство района нужно в лицо знать.

— И какое отношение вы имеете ко мне? — Виктор как мог доброжелательно улыбнулся. — Проживаю я в другом районе, как коммунист стою на учёте в парторганизации по месту работы.

— Какого ещё места работы? — Опешил секретарь.

— Да подрабатываю по вечерам. — Виктор достал из кармана удостоверение и раскрыл его перед лицом второго секретаря. — Бумагу там разгрузить, или полы помыть…

С расширившимися от ужаса глазами товарищ Логвиненко вникал в написанное на удостоверении, и чувствовал, как у него холодеют и отнимаются руки и ноги.

— Так что передать товарищу Георгадзе?

— А? — на лице у второго секретаря возникли явные признаки тихой паники.

— Михаил Порфирьевич, секретарь нашей первички. — С улыбкой палача пояснил Виктор. — Так что ему передать? Может его тоже запустить по школам с лекциями по патриотическому воспитанию?

Виктор вышел из кабинета секретаря, и сразу почувствовал облегчение, и настроение, вернувшееся в норму. «Всё же человек странное создание» — Думал он, спеша на пару по математическому анализу. «Сделал гадость, и сразу полегчало».

На пару успел едва-едва перед преподавателем, заняв место на первом ряду, чтобы ничто не отвлекало от занятий.

После матанализа у потока была физкультура, но Виктор ещё в сентябре получил освобождение от занятий, сдав все нормативы, а кое-что и сверх того, как например стометровку, которую он бегал на первый разряд. А значит перед тем как ехать в Верховный Совет, портить бумагу, можно было восполнить калории.