Вихри из двух бутылок, подобно исполинским метлам, очистили зал от тварей, попутно осветив все вокруг. В их догорающем свете Рогволд различил зал во всех подробностях. Прямо за фонтаном возвышался балкон из блистающего, как снег, неведомого русу камня. Из него же были созданы массивные, украшенные тонким узором колонны, уходящие вверх. Балкон окружала паутина из каменной резьбы работы не просто тонкой, но тончайшей. Бураны синего льда иссякли, медленно погасли ледяные стрелы, и в зале вновь воцарилась мгла, внезапно прорезанная ярким светом.

Свет зажегся не сам по себе. На балконе стояли две фигуры с бритыми головами, прикрытыми стальными шапочками. Подземелья мертвецов явили своих хозяев, очевидно желавших взглянуть собственными глазами, кто посмел бросить им вызов. Над ухом Рогволда послышался тихий, как дыхание, шепот Ратибора; — Это же Дарители Покоя!

Но сыну старосты было некогда думать, он крепко усвоил главный принцип войны: стреляй первым! Убей врага, и враг не убьет тебя!

Повинуясь не разуму, а безошибочному инстинкту, руки руса сами схватились за лук, а глаза охотника безошибочно прикинули поправку на дальность. Стрела сорвалась с тетивы, и вслед ей прянула в воздух вторая. Рогволд стрелял так, как его научил Урук. Похоже, некроманты, стоявшие на балконе, ждали подобного и слаженным жестом выбросили ладони вперед, сбивая стрелы в сторону своей магией. Но даже лучшие воины ордена Некромантов, не зря получившие титул Дарителей Покоя, не знали, какой лук был в руках их врага. Они почти успели, но для стоящего справа некроманта это незнание оказалось смертельным, и когда первая стрела вонзилась ему в правую глазницу, в последний миг на его бесстрастном лице отразилось изумление, если, конечно, существует бесстрастное изумление.

Вторая стрела не успела и, сбитая легким движением пальцев изрезанной жгутами вен руки, с чистым, почти хрустальным звоном вонзилась в крышку одного из встроенных в стену саркофагов. Над крышкой, треснувшей от удара стрелы, начало подниматься легкое облачко, но некромант не смотрел на гроб, он смотрел прямо на них, и его взгляд заставлял каменеть мышцы, и Рогволд с ужасом понял, что его тело больше не слушается, обратившись в живой камень. Лицо Дарящего Покой исказилось улыбкой. Он говорил тихо, но от мощи, наполняющей его тихий голос, дрогнули каменные стены.

— Я вижу, что к нам забрели крысы, — проговорил некромант, — но в наших подземельях нет крыс, их пожирают наши слуги. Думаю, что они проголодались.

В разных углах зала задвигались плиты, из-под которых стали подниматься новые и новые мертвецы. Из боковых проходов, скрытых колоннами, тоже начали выходить все новые и новые твари. Казалось, если посмотреть на зал сверху, то вместо плит пола можно было увидеть лишь головы зомби. «Это конец», — мелькнула мысль в голове Рогволда. Но, похоже, как сказал бы старый звездочет Гостомысл, сегодня звезды предсказывают ордену Некромантов одни неприятности.

В ярко освещенном зале полыхнула, выкашивая передние ряды зомби, ветвистая молния. Яркий пожар заполыхал, пожирая мертвые тела, как солому или бересту, брошенные в горящую печь. В ярости некромант взмахнул посохом, но новая молния, переливающаяся всеми цветами радуги, обратила его в пылающее изваяние, раскрывшее рот в беззвучном вопле невероятной боли. Новые и новые вспышки воспламеняли мертвый прах. Ни один из призванных некромантом зомби не успел уползти обратно в свою нору. Когда пылающий некромант упал вниз, сын старосты почувствовал, как исчезает оцепенение и жизнь снова наполняет каждую клеточку его тела.

Он поднял голову вверх, и увиденное не доставило ему особой радости. Под потолком зала над разрушенным его стрелой каменным гробом в воздухе висел призрак, осыпающий своими молниями зал. Страшен был лик некроманта, но призрак был страшнее. Призрак мага был в белом балахоне с капюшоном, скрывающим лик и позволяющим видеть лишь длинную, пышную бороду и заставляющим ощущать всем телом ужас от пронзительного взгляда черных глаз. Над призрачными ладонями, сложенными лодочкой, вращалось колесо ветвистых молний, формой напомнившее Рогволду метательные пластины Ратибора. Колесо ускорило бег, и все новые и, новые ветвистые молнии срывалисъ в гибельный полет.

Призрачные ладони продолжали нести покой воскрешенным некромантами мертвецам, и хоть ни одна молния не ударила рядом с Рогволдом и его спутниками, единственным желанием четверки было бежать, пока грозный старец не испепелил и их. Но бегство оказалось ненужным, к догорающим мертвецам подоспела подмога. Двое некромантов, выбежав из бокового коридорчика, подняли ладони к потолку. Казалось, сам воздух застонал от визга их заклинаний, и в безумном поединке сошлись призрак мага забытого людьми ордена, создавшего подземелья, и новые повелители гробниц. И никто — ни Рогволд, ни чернокожий нганга, ни орк с Винтом — не знали, кому желать победы в этой колдовской бойне.

Вновь, как в незапамятные времена, сошлись маги в безумии колдовского поединка. Под сводами подземелья заклубился памятный Рогволду черный вихрь, но даже он оказался бессильным перед призраком мага, вызванным из разрушенной его стрелой гробницы. И напрасно двое некромантов поднимали вверх ладони, несущие смерть. Ветвистые молнии в клочья рвали смерч могильного праха, не давая ему даже приблизиться к призраку в белом одеянии.

Рогволд не знал, сколько длился страшный бой. Сила двоих некромантов уравновешивала мощь восставшего из гроба мага седой древности.

Было похоже, что бой обеим сторонам дается нелегко В голове руса и его спутников неожиданно зазвучал спокойный, усталый голос, казалось, идущий из темноты. Голос смел все мысли, что разница между магами отсутствует, что эго отголосок минувшей войны магов, что восставший из гробницы старец просто мстит своим давним врагам, пользуясь случаем, а им лучше не лезть в этот ненужный бой. Сами по себе мысли были странными, логика их была чуждой, непонятной, как и странное оцепенение, охватившее их и не давшее бежать в подземный ход.

Напевно, плавно лились слова забытого языка: — И ГВИР ИН ЭРБИН И ВИД.

Чары волхва начали было переводить, но голос заглушил и чары Светлояра. Рогволд смог расслышать лишь: — Истина против мира…

Напев властно забился в мозгу сына старосты и орка, и, повинуясь ему, Винт и Карим-Те преклонили колена, как воин склоняется пред своим королем, присягая на верность. Губы ведьмака и нганги зашевелились, повторяя за забытым магом его призыв, мгновением позже к ним присоединился орк, потом Рогволд краем сознания, захваченного ворожбой, понял, что и он уже давно голосит древнюю песнь-заклинание, и в унисон голоса всей четверки дерзких пришельцев вторили магу.

— А ЭЛВИНТОДД ДВИР СИНДДИН ДИО КЭРИГ ИР ВВЕРЛЛУРИГ НОИН.

Слова приходили из пустоты, сметая заклинание некромантов, и черные вихри начали осыпаться на пол обычным песком, несмотря на всю магию Дарителей Покоя, и тщетны были все их усилия, казалось, бестолковые дети, играя, машут руками и беззвучно открывают рты, пытаясь изобразить рыб.

Пропадало, таяло странное оцепенение, тело наполнялось силой, исчезала выматывающая усталость, и в какой-то момент сын старосты вспомнил похожее состояние, охватившее его на Поляне Волхвов. Чары волхва Светлояра были не властны над словами древнего языка, услышанными всеми, но меч Странников, очевидно, слышал их. Последние слова звонким эхом разнеслись под подземными сводами: — АНАИЛ НАСРОК ИСВАССБЕССУД ДО-ХИЭЛ ДИЭНВЭ!