Это практически та же схема, что в романах Стига Ларссона или в «Смилле и ее чувстве снега» Питера Хёга: сильная, хотя и странная женщина, в одиночку борющаяся с коррумпированной и законспирированной системой. Но вопреки этой схеме Сара Лунд в исполнении Софии Грабёль (прекрасной актрисы, снявшейся в свое время в «Последней песне Мифуне» – одном из лучших фильмов «Догмы») разделяет все предубеждения и заблуждения зрителя. Говоря проще – она все время ошибается. И эти ее ошибки стоят не только тех самых политических карьер, которые не жалко, но и настоящих неполитических жизней.

Вообще это обыгранное кинематографом женское «превосходство» здесь оборачивается рутинной табелью о рангах. Сара Лунд – старший детектив копенгагенской полиции, расследование этого дела – ее обычная работа. Никакого феминистского вызова мужскому миру, как это было у Джоди Фостер в «Молчании ягнят» или у Хелен Миррен в знаменитом британском полицейском сериале «Главный подозреваемый», тут нет. Но, потеряв таким образом одну из главных нитей напряжения подобных американских фильмов, датский сериал приобретает другую. В ситуации реального скандинавского равенства полов женщина как раз проявляет себя не как «сверхсущество», а как женщина. И сама Сара Лунд, и мать погибшей девушки совершают ужасные, губительные ошибки во многом потому, что они – женщины и в какой-то момент их «тонкая» и именно что женская душевная организация дает сбой. Но и добиваются своего они только за счет этой тонкой душевной организации, особого женского упрямства и даже одержимости.

Из набившего оскомину клише «одинокая женщина в мужском мире» здесь как будто вытряхнута пыль, оно переведено обратно в реальность. Собственно, в этом и есть главный фокус: так Forbrydelsen расправляется со многими стереотипами – кинематографическими и человеческими.

Кинематографические уже подсчитаны фанатами. Титры, в которых полуобнаженная девушка во всполохах света убегает от преследователя по ночному лесу. Начальник полиции, предупреждающий детективов, чтобы они «не совались в политику». Эпизод, в котором детективы натыкаются на секретную дверь, ведущую в тайную комнату (дважды). Сцена, где у героини забирают ее полицейское удостоверение, потому что она превысила свои полномочия, и сцена, где ей его возвращают, потому что она была права. Жертва – невинная девушка с темноватым прошлым. Средняя школа, в которой ученики употребляют наркотики и снимают порновидео. Несправедливо заподозренные эмигранты и расовая ненависть, приводящая к кровопролитию. Коррумпированный мэр и молодой претендент на его место с отсутствующим алиби.

И все это тут как будто выстирано после многочисленных предыдущих употреблений и хоть и не высушено из-за влажного копенгагенского воздуха, но все равно выглядит как новенькое. В принципе, в этом была одна из главных «догматических» идей Триера – освободить кино от заскорузлости, вернуть штампам первоначальное значение, снимать как впервые. Здесь это сделано без триеровской философичности, но и без триеровской самовлюбленности. Просто сделано.

09.12.2010

Ежегодная новая книга Пелевина поздней осенью / ранней зимой в последние годы стала уже традицией. Когда и на этот раз в конце ноября нас предуведомили о том, что да, грядет, а в Сеть (тоже по традиции) слили один из рассказов, у меня появилось какое-то неприятное чувство. Из-за этой механистической бездушной периодичности и из-за того, что появившийся в интернете опус «Тхаги» оказался предсказуемым с первой строчки текстом, который, вероятно, смогла бы сгенерировать некая высокоинтеллектуальная компьютерная программа, получи она задание написать «рассказ Пелевина».

Так что открывала я «Ананасную воду для прекрасной дамы» с неспокойным сердцем, потому что я Пелевина люблю, и даже не просто «как писателя», а как-то вообще, и мне больно, когда он меня разочаровывает.

Не могу сказать, что теперь мое сердце успокоилось, наоборот, оно совсем сильно бьется. Потому что первый текст сборника – повесть «Операция Burning Bush» – один из лучших текстов, которые я читала по-русски в последнее время, и, безусловно, самый умный. И если бы восторженность не считалась в солидных СМИ дурным тоном, то я могла бы здесь написать, что горда быть современницей его автора или что-нибудь в этом роде.

Но в солидных СМИ такое запрещено, так что к делу: вообще-то Burning Bush являет собою разработку обычной пелевинской матрицы. Имеется заговор, правящий данным и не данным нам в ощущениях миром и замкнутый при этом сам на себе. А если более конкретно – тайные и вроде бы судьбоносные интриги спецслужб, формирующие пласты реальности и надреальности и оказывающиеся всего лишь элементом в игре других спецслужб и наоборот. Но в отличие от того, что было у Пелевина раньше, этот текст не игра в бесконечную матрешку реальностей. Потому что здесь в конце концов остается одна маленькая неполая куколка – главный герой Семен Левитан, дальний родственник известного диктора (последнее обстоятельство вполне по-пелевински немаловажно для сюжета).

И мне кажется – это головокружительное достижение. Потому что мы раньше любили Пелевина, но понимали, что раз так – раз «солидный Господь для солидных господ», раз барон Унгерн, раз гламур и дискурс, – то да, подлинного, живого героя здесь быть не может, а только Петр Пустота и Вавилен Татарский, и тут надо не сопереживать, а соображать. Так вот в этой повести Пелевин, не поступившись ни одним из своих принципов, не подпустив ни сентиментальности, ни «характерности», не приглушив фантасмагоричности и абсурдности происходящего, заставляет нас полюбить своего героя. Нет, он не предлагает нам «живого человека» с чувствами, он предлагает живого человека с мыслями, обаянию которых практически невозможно сопротивляться.

Этот шаг не в любимую Пелевиным пустоту, а в простоту, доступность, что ли, дает поразительный эффект ореаливания написанного. До того, что знаменитые пелевинские афоризмы из блестящих, но отдельных слоганов превращаются здесь в элементы существующего слышимого разговора. И когда генерал ФСБ сообщает главному герою, что его организация «считает распятие Иисуса Христа внутренним делом еврейского народа», а тот кротко отвечает «спасибо за понимание», то это тут у нас происходит, а не во вселенной огромной летучей мыши и не в других подобных местах. И когда герой говорит (кому и при каких обстоятельствах, не скажу, потому что – прочтите), что главное доказательство бытия Бога – это зло, «ибо в мире без Бога зло было бы не злом, а корпоративным этикетом», то за этими словами вдруг встает ясность не только мысли, но страдания, раньше этому автору несвойственная и оттого, может быть, еще более пронзительная.

Следом за «Операцией Burning Bush» в книжке напечатана повесть «Зенитные кодексы Аль-Эфесби» – не такая прекрасная, но почти такая же умная. Еще там есть три текста, включая упомянутый рассказ «Тхаги», и они все гораздо хуже, но это, по-моему, совершенно не важно. А важно, что у нас опять есть текст, не описывающий жизнь, не объясняющий ее, а становящийся ее частью. Я рада, что его написал Пелевин. И даже немного чем-то горжусь.

08.08.2011