им в открытую ладонь другой руки. Парень поспешно-примирительно развёл руки и чуть отступил. На его лице на миг отразилось непонимание и лёгкий испуг, видимо обычно верзила более терпимо реагировал на его шутки. Ударивший меня чуть подумал, разнял руки, раздражённо фыркнул и пошёл прямо на парня, тот быстро шагнул в сторону и верзила с тяжёлым сопением прошёл мимо него.

– Не парься, Долгий, Бык просто чуть товар не сломал!

Мимо весельчака, но уже в другую сторону, ко мне, увернувшись от верзилы, прошмыгнул ещё один разбойник, лет двадцати пяти, худой, низенький, с гнусавым тонким голосом, дёрганными движениями и какой-то гадливой, услужливой, улыбочкой. Он походя панибратски хлопнул весельчака по плечу, высоко задрав при этом руку, остановился в паре шагов от меня и в ожидании оглянулся.

Сердце у меня против воли забилось шумно и часто. Я знал, видел, чувствовал людей. Остальные парни и мужики здесь были просто злыми и жестокими, но этот, который теперь в нетерпении переминался возле меня, был гадким. Даже парень-весельчак после его хлопка чуть повёл плечом, словно брезгливо отряхиваясь, и почти сразу же отошёл.

Голова у меня слева возле виска и над бровью слегка намокла и стала липкой. Мне даже не нужно было проверять, чтобы понять, что это моя кровь. Я чуть отклонился из-за дерева, поглядел через плечо и нашёл взглядом Злату. Она не убегала, стояла в отдалении, кусала губы и, почти не отрываясь, смотрела на меня. Никто из разбойников к ней почему-то не шёл.

Выглядела Злата ужасно. Когда человек, особенно женщина, находится на пределе – это сразу бросается в глаза. От долгого бега её лицо покраснело, а волосы вспотели и растрепались. Она ещё не плакала, но лишь потому что плохо осознавала реальность ситуации, в которую мы попали, не верила в неё, и даже больше, сама цеплялась за это неверие, словно утопающий за щепку в ревущем, тёмном водовороте.

Мне Злата тоже верила не до конца. Сочувствие в её взгляде то и дело перемежалось ненавистью и животным страхом. Возможно то что я сам отпустил перед падением её руку, она поняла неправильно, решила, что и я могу быть заодно с ними.

– Бе… ги… те… – произнёс я одними лишь губами, собрался с силами, легко мотнул головой и указал глазами на чащу. Я знал, понимал, что рано или поздно мне придётся использовать магию, и лишние свидетели этого мне были явно ни к чему.

– Убежишь, порешу сыночку!

Гадкий разбойник перехватил мой взгляд, тоже поглядел на Злату, мерзко ухмыльнулся и вдруг достал кривой, длинный, тёмный нож. Сердце у меня дрогнуло и забилось часто-часто. Если я и мог что-то сделать, то не прямо сейчас, не с такой головой и руками.

«Делать или не делать, пробовать или нет?», – мысли у меня начали перебивать друг друга и путаться. Я чувствовал, что впадаю в панику. Острое, как бритва, лезвие притягивало мой взгляд, от него было не оторваться.

Разбойник шагнул ближе. Я неловко шевельнул рукой, прошептал заклинание, но оно у меня не вышло. Сильное головокружение и нервы мешали мне сосредоточиться.

«Не может быть», – мелькнула у меня отчаянная быстрая мысль. Гадкий разбойник медленно повернул нож и занёс руку для колющего удара. «Шея», – понял я. Удар придётся в шею и я захлебнусь собственной кровью за каких-нибудь несколько мгновений.

На магию надежды не было. Я инстинктивно поднял руки в отчаянной попытке защититься, но уже чувствовал, что это меня не спасёт.

– Ах ты, мразь! – раздалось сзади резкое.

От удивления и неожиданности я вздрогнул. В злом, свистящем, голосе, больше похожем на шипение змеи, было очень сложно узнать мою проводницу, добрячку-хохотушку Злату.

Гадкий разбойник на миг растерялся и вдруг сделал шаг назад. Хруст веток, от быстрых шагов Златы, был резким и твёрдым, каким-то явно не женским. Такой шанс упускать было нельзя. Любой маг знает, насколько важно в бою правильное положение тела. Я задержал дыхание, сжал зубы, ещё сильнее прижался спиной к дереву и, скользя по его стволу, медленно и осторожно поднялся.

Взгляд разбойника стал каким-то затравленным, бегающим. О ноже в своей руке Гадкий, кажется, даже и забыл, держал его испуганно, слабо, словно не оружие, а какой-нибудь прутик. Остальные разбойники, которые смотрели в нашу сторону, тоже вдруг почему-то напряглись и притихли.

Злата чиркнула по мне жгучим, полным чистой ярости, взглядом, ещё больше нахмурилась и сощурилась, пролетела мимо, пошла прямо на Гадкого и его нож и остановилась от него лишь в каком-то шаге.

Пощёчина прозвучала в тиши леса звонко и чётко, словно мощный, хлёсткий удар. Голова гадкого разбойника безвольно мотнулась, а самого его едва ли не развернуло. Я видел лишь спину Златы, но даже от неё исходили волны негодования и ненависти.

Гадкий вскрикнул, выронил нож, на миг потерялся, оступился и словно мальчишка схватился за щёку. На полянке на миг наступила полнейшая тишина, затем некоторые парни и мужики, сперва тихо, а затем уже все и в голос, заржали. Гадкий разбойник вспыхнул и стал в растерянности озираться. Репутация в таких шайках значит немало, а он свою только что потерял.

– Тихо! – вдруг раздался мощный, громовой голос. К Злате и Гадкому быстрой походкой подошёл-подбежал крепкий мужик лет сорока пяти, с мохнатыми чёрными лапищами и проседью на коротко остриженных волосах. Гадкий вздрогнул, взглянул на него снизу вверх и промямлил что-то невнятное. Вожак разбойников, а я был уверен, что это именно он, глянул на него тяжело, но переспрашивать и слушать не стал.

На полянке вновь наступила тишина, но уже другая. Парни и мужики, повинуясь безмолвной команде, подтягивались, подходили ближе и окружали нас.

– Баба дикАя, так видно. Не товар. Толкнём будет, как в тот раз.

Главарь обвёл всех быстрым, хмурым взглядом, но спорить с ним никто не рискнул. Злата сделала шаг назад, ко мне, чуть развела руки в непроизвольном жесте защиты, вновь растерялась и замерла.

Меня взгляд Главного тоже коснулся, только вскользь, но всё же. Был краткий миг, когда мы заглянули с ним друг другу в глаза. У него они были жёсткими, узкими, тёмными и пустыми, словно щели бойниц. По моей спине пробежал холодок. Оценивать противника сразу, быстро и точно определять его силу, учитель научил меня прежде всего. Человек, глянувший на меня, был опасен. Он был злым, мрачным, явно вспыльчивым, скорым на расправу и безжалостным, но явно не слабым.

Двое молодых парней шагнули к Злате и каким-то профессиональным, отработанным движением взяли её под руки. Гадкий разбойник улучил