class="p1">– Ещё дернешься, и порешу крысёныша! – услышал я, как сквозь пелену, голос Гадкого. Слабым местом Златы был я – едва знакомый ей, но всё же ребёнок.

Сила внутри заставила меня открыть глаза и подняться. Дыхание вдруг восстановилось. «Не позорь меня», – слышал я внутри себя тихий голос, словно одну, затмившую остальные, мысль.

Злата смотрела на меня, а Гадкий на Злату. В её глазах были отчаяние, отвращение, смирение и ужас, в его предвкушение, похоть и превосходство. Свою руку Гадкий вновь держал на плече Златы, но уже безнаказанно и ближе к шее.

«Сделай это!», – вскричала сила во мне, – «Просто сделай это…, если ты маг».

Я поднял руки. Вытянул их и направил на разбойников-парней. Злату я хотел освободить прежде всего, всё прочее меня не волновало.

Учитель был прав, когда сказал, что мне придётся убивать, был прав, что готовил меня к этому. Предупреждать этих людей бесполезно, я видел это по их глазам. Пустые, циничные, бездушные, слабые, не чувствующие чужую боль. Сила внутри меня ненавидела их, я чувствовал…, как ненавидел и я.

Всё стало удивительно чётким: слова, заклинания, знаки…, время словно замедлилось, я слышал тихие мерные удары сердца в своей груди. Сила внутри молчала. Молчала и ждала.

Я, щёлкнув пальцами, спустил заклинания. Шары огня, шумно хлопнув, сорвались с моих рук и ударили в головы парней.

Разбойники-стражники молча свалились и повалили с собой Злату. От удара об землю их головы оторвались и углями раскатились по листве. Раздалось шипение, вверх хлынул белый, молочный, пар. Вокруг стал растекаться запах палёного мяса и смерти.

Злата оглушительно завизжала, начала отчаянно вырываться из рук мертвецов, в конце концов сбросила их с себя, не вставая попятилась-отползла подальше, вздрогнула оглядевшись, уставилась на головы-угли, а затем с ужасом на меня. Гадкий не понял, что произошло, и тоже ошарашенно обернулся.

Ребёнок оказался чудовищем. Впрочем, я и сам чувствовал себя именно так. В первый раз мне была настолько ненавистна магия. Я не хотел использовать её так. Сила даётся человеку для созидания, а не для разрушения. Какое право я имею отнимать жизни, если не могу их возвращать?

«Щит немедленно! Прямо сейчас!», – вскричал во мне инстинкт, почему-то голосом учителя. Я вздрогнул и просто по привычке подчинился. Арбалетный болт, который должен был воткнуться мне в висок, отскочил и бряцнув упал на землю. Щит от физических повреждений, которым я окружил своё тело, слабо замерцал.

– Мистик… – пробормотал один из разбойников в ужасе, попятился, но натолкнулся на остриё меча Главного, тот шумно, рыча, выдохнул и быстро, с резким злым щелчком, одной левой рукой, перезарядил арбалет.

– Не мистик, а Светлячок! Живо все, вашу мать, успокоились! – Главный аккуратно обошёл труса и направил арбалет на меня. – Так и знал, что есть пара секретов у этого мальца. Да, малыш? В колечке-то ещё много зарядов осталось?

Он хищно мне улыбнулся, параллельно раздавая указания взглядом, чтобы остальные незаметно меня окружали. С разных сторон одновременно начал доноситься разноголосый шум взводимых луков и арбалетов.

Спустя ещё миг, с очередной чуть заметной командой Главного, в меня хлынул целый ливень болтов и стрел. Они со свистом рассекали воздух, яростно щёлкали по моему щиту и отскакивали. Моя защитная полусфера подрагивала, гудела, мерцала, но раз за разом исправно отражала удары. Затраты энергии на поддержание заклинания выросли в несколько раз и стали ощущаться физически: перед глазами у меня то и дело вспыхивали разноцветные мушки.

«Один путь», – подумал я, сделал шаг назад, вдруг покачнулся, оступившись, мельком посмотрел на Злату и мысленно перед ней извинился. Учитель говорил мне как-то, что худшие ситуации для мага – это нож у горла и окружение стрелков. Дело было уже даже не в ненависти. Вариантов не было. Либо они, либо мы, вот и вся правда.

Я вытянул руки и направил их на двух наиболее опасных и быстрых лучников. В глазах Главного на миг вспыхнуло неверие и удивление, он попытался дать им какую-то команду, но не успел. Огненные шары сорвались с моих рук и ударили одного мужика в грудь, другого в голову. Разбойников отбросило назад и словно кукол протащило по листьям. Новая сила внутри делала мои заклинания слишком мощными. Она поддерживала меня, но она же и жутко пугала.

Выстрелы прекратились. Мой щит перестал мерцать и более-менее восстановился. Парни и мужики растерянно переглядывались. На лицах большинства из них был суеверный ужас. Один из разбойников, вислощёкий здоровяк, с одышкой и пухлыми белыми руками, шагнул назад, бросил арбалет и меч далеко вперёд, почти мне под ноги, быстро глянул на Главного, затем на меня.

– Я пас! Слышь, мелкий! Мне проблемы не нужны!

Он медленно, так, чтоб я видел, повернул ко мне открытые ладони и сделал ещё шаг от меня и в сторону. Трое мужиков, которые стояли рядом с ним, затравленно переглянулись. Главарь бросил на них косой взгляд, зло сощурился, шумно рыча выдохнул, перевёл арбалет, молча разрядил толстяку в шею и как ни в чём ни бывало быстро, в одно движение, его перезарядил.

Болт вошёл в тело толстяка с каким-то чавканьем, пробил его навылет и воткнулся в дерево за его спиной. Толстяк схватился за шею обеими руками, словно пытался остановить кровь, захрипел, захлёбываясь алой пеной, и с шумом повалился на бок. Разбойники, которые стояли рядом с ним, вздрогнули, чуть расступились и, один за другим, опасливо подняли на меня арбалеты.

– Нечестно выходит!

Главный вдруг сделал лёгкий, танцующий, шаг в сторону, совершенно неожиданный для человека его возраста и комплекции. Как я и думал, передо мной был очень и очень опытный лидер и боец, возможно даже бывший военный.

Я помедлил, стараясь понять, что же он задумал, на всякий случай чуть отступил и прислушался к себе. Мерцание моего щита мне не нравилось. До смерти толстяка, мне почему-то казалось, что их арбалеты и луки бьют намного слабей.

– Убирай эту штуку и давай по-честному! Один на один! Ты и я! – Главный вновь хищно, по-звериному, мне оскалился и сделал ещё один танцующий шаг. – Или ты трус? Маменькин сыночек, поди?! Как мужик сражайся! Мечом, ножом, а не этими…, фокусами!

Он вдруг как-то по-особенному, но как бы мимоходом, так, чтобы не привлечь моё внимание, глянул на Гадкого и тот, не говоря ни слова, быстро шагнул назад и в сторону и оказался за ним. На лице Главного, глубоко-глубоко под ледяной маской, промелькнуло облегчение. Я никак не мог понять, что же связывало, что вообще могло связывать, этих двоих.

На подначки