я хотела доставить ему ответное удовольствие. Он доставал мне до самой глотки, пытаясь проникнуть глубже, и даже так, у меня не получалось заглотить его полностью. Вобрала ствол до упора, обхватив ладонью у основания и помогая себе. Алан не дал перехватить инициативу, вколачиваясь в рот до тех пор пока горьковато-сладкая струя не ударила мне в горло. Старалась проглотить все до последней капли, с наслаждением слушая его звуки наслаждения. Вынул член, а я посмотрела на него снизу вверх, облизываясь.

— Чёрт, Алиса, — услышала его голос. — У меня от тебя крышу рвет.

Поднял меня на ноги, подхватывая на руки, словно невесту и поцеловав, игнорируя то, чем я только что занималась. Не к месту вспомнилась Володя. Он ни за что не стал бы меня целовать после того, как я брала в рот его член. Отодвинула мысли о женихе в темный чулан. Пусть побудет там. Этой ночью существовали только мы с Аланом, а о последствиях случившегося я подумаю позже.

* * *

Алан

Лучи утреннего солнца, пробивались сквозь шторы, падая полосками света на постель. Рука онемела. Стиснув зубы терпел, но так и не решился потревожить Мандаринку, мирно сопящую на моем плече. Любовался Алисой, до сих пор не веря, что вот она со мной в одной постели и это ОНА, а не её жалкая пародия стонала подо мной всю ночь, целовала меня и кончала раз за разом от моего члена и рта. Черт! Стоило мысленно оживить ретроспективу минувшей ночи и к паху прилила кровь. Уперся эрекцией в круглые ягодицы, прижавшись к девушке — мечте еще плотнее.

Если быть до конца честным, то до последнего момента я не верил, что у нас будет секс. Более того, не ожидал, что она будет отдаваться мне с таким жаром, настолько самозабвенно. Прошлой ночью, после догонялок, там в воде, у меня снесло крышу, когда она обхватила мой ствол ладошкой и засасывала язык. Казалось, будто нахожусь в бреду и это все галлюцинация. Но её стоны, оргазм, губки вокруг моей эрекции и льнущее ко мне стройное тело, не могли привидеться. Потому что даже в самой смелой фантазии, я не испытывал такого кайфа. Реальность превзошла все мои больные мечты.

И после, когда мы с Алисой принимали совместный душ, я подняв Мандаринку на руки, и прижав спиной к кафелю, вонзился в её влажное лоно, не верил в происходящее, но понимал, что тону и не выплыть мне уже на поверхность никогда. Позже, лёжа в кровати, перебирая шелковистые, огненные пряди, отгонял жалящие мысли о краткосрочности момента. Знал, утром все закончится. Поэтому старался успеть насытиться желанным телом, запоминал, как оно ощущается подо мной, как звучат стоны удовольствия Алисы. Брал её раз за разом. Стоило немного отдохнуть и распалялся снова. Так продолжалось до тех пор, пока она довольная и уставшая не провалилась в сон.

Смотрел на нее спящую, чувствуя, как внутри все замирает от нежности к этой женщине. Старался не думать о том, что после этой ночи все изменится. Ведь я не смогу вернуться к прежней жизни. Не смогу отпустить ее к отцу. Не смогу продолжать притворяться, будто мне плевать на неё. От одной мысли об этом, щемило в груди и сосало под ложечкой. Гнал непрошеные мысли, сосредоточившись на ощущении: « здесь и сейчас». Боялся спать. Обнимал, вдыхал миндальный запах волос и ее собственный дурманящий аромат тела и хотел, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась. Задремал ненадолго, но онемевшая конечность напомнила, что нельзя терять драгоценное время.

Провел ладонью по женскому бедру вниз по шелковистой коже до колена, затем вверх к гитарному изгибу талии и выше до аппетитных полушарий. Сжал грудь, потерев ладонью, тут же затвердевший сосок. Сжал его между пальцами, потянул и покатал между подушечками пальцев. Потерся эрекцией между мягких ягодиц, опуская руку через впалый животик к промежности. Закинул ногу Алисы себе на бедро, раскрывая ее для ласк.

Раздвинул пальцами влажные складочки, найдя клитор и начав массировать его круговыми движениями. Мандаринка застонала. Поиграв с клитором, опустил палец ниже, введя его в текущее лоно. Алиса закинула руку мне на шею, повернув ко мне голову. Я сразу же впился поцелуем в ее опухшие, мягкие губки. Поцелуи окончательно скинули с меня остатки сна.

Мандаринка прогнулась в пояснице, открывая больше доступа. Подразнив ее пальцами. Подставил головку к ее входу и медленно ввел член в девушку. Она издала громкий стон, откинув голову мне на плечо. Неторопливыми, ленивыми движениями проникал в сочное тело, представляя будто это одно из тысяч наших совместных пробуждений, когда мы можем растянуть время и никуда не торопясь, любить друг друга.

Накрыл ладонью клитор, массируя его. Алиса легла на бок, насаживаясь глубже на член. Медленные и даже ленивые толчки стали все более нетерпеливыми. А затем она соскочила с члена и толкнув меня спиной на постель, оседлала сверху. Насев на эрекцию, Алиса закатила глаза от удовольствия. Положил руки ей на груди, играя с сосками. Она прыгала на мне, крутила бедрами и насаживалась на всю длину, меняя темп и пробираясь к нарастающему оргазму. Чувствовал, что она близка к удовольствию. Взял ее за талию, удерживая и вонзаясь в нее снизу. Мандаринка оперлась ладонями мне о плечи с криками впиваясь ногтями в кожу. Влагалище засасывало член, сжимало его так, что я не сопротивляясь телу, кончил вместе с девушкой. Меня прострелило удовольствие. Растекалось по мне волнами и лишало способности думать.

Алиса упала на меня сверху, тяжело дыша. Я гладил ее по спине и по волосам, а она вырисовывала пальцем линии моих татуировок. Ни один из нас не решался заговорить. Я боялся, что стоит мне открыть рот, как особенность момента будет разрушена и она упорхнет прочь, забыв обо мне, как о горькой ошибке.

— Нужно возвращаться, — заговорила первой Мандаринка.

— Зачем? — Хрипло проговорил.

Вот и все. Во рту пересохло.

— Нас наверняка потеряли. Ищут, — обреченно ответила Алиса.

— Пусть.

— Ты не сможешь здесь прятаться вечно. У тебя бой.

— И? —мне уже не нравилось то к чему она подводила.

Мандаринка промолчала.

— Договаривай, Алиса, — прозвучало грубо, даже зло. — У меня бой, у тебя свадьба, так?

Вся легкость от пробуждения и полученного удовольствия испарилась, словно утренний туман.

Девушка попыталась приподняться, но я прижал ее крепче к груди, не давая