Что Харон и сделал.

Правда, пока те приходили в себя, еще пятеро из них раскидали мозги по асфальту. Зато остальные кое-как расползлись по укрытиям и принялись вяло отстреливаться. Причем наверняка не прицельно – после того, как мозги побывали в тисках чужой воли, вернуться к нормальному состоянию им бывает очень непросто.

А Харону с Фыфом ничего не оставалось, как сидеть возле разбитого грузовика и ждать, чем все закончится. Выйти наружу из разрушенного дома означало верную смерть – теперь двор простреливался со всех сторон, так как его медленно, но верно окружали красно-черные фигуры в экзоскелетах. Харону это хорошо было видно из-за края борта грузовика.

Теперь члены группировки «Борг» не скрывались. А зачем, когда противник подавлен огнем, залег и даже не думает высунуться? Один особо отважный хомо попытался дать очередь из-за ржавого автомобиля, стоящего во дворе, и тут же рухнул – тело в одну сторону, рука в другую. От адской боли несчастный заорал, раздирая рот в отчаянном вопле, и тут же замолчал, выплеснув мозги на асфальт – вторая пуля снесла ему полчерепа.

«Экспансивными стреляют, – спокойно и как-то равнодушно подумал Харон. – Даже интересно, когда они по мне начнут очередями садить, получится у них убить мертвеца?»

– Через пару минут узнаешь, – проговорил Фыф, осторожно потирая разбухшую шишку на лбу. – И я узнаю заодно, существует ли на самом деле Край вечной войны. Если да, может, оно и к лучшему. Хоть с Настей повидаюсь. Соскучился уже по ней – сил нет…

* * *

Крик смертельно раненного ни с чем не спутаешь – будто пилой по нервам резанули. Вроде уже не раз такое слышал, а привыкнуть все не получается. Отчасти поэтому я стараюсь всегда убивать быстро. Не потому, что весь из себя такой гуманный, просто зачем мучить живое существо, если можно этого не делать? В Зоне и на войне мгновенная смерть – самый лучший подарок врагу, который не успел сделать тебе ничего плохого. Если успел – другое дело, но и здесь я предпочитаю решать все быстро и безболезненно. Просто нервы свои берегу от таких вот криков.

Я решил пройти по южному краю второго микрорайона Припяти, не углубляясь в город, но и не приближаясь к его внешним границам, где «борги» могли оставить свои посты. Таким образом, обойдя самые опасные участки, мы бы миновали город, оставили по левую руку заброшенную нефтебазу и вышли к Чернобыльской АЭС.

Но у Томпсона на этот счет было свое мнение.

– Надо помочь, – проговорил он, повернув голову в мою сторону.

Н-да, помощник из него сейчас был знатный. Глаза красные, словно он неделю на базе «Воли» зависал. Лицо мертвенно-бледное с черными пульсирующими прожилками на щеках. Руки трясутся, еле автомат держит. Но идет сам. И еще помогать кому-то собрался.

– Это не наше дело, Джек, – как можно убедительнее сказал я. – Здесь, в Зоне каждый день кого-то убивают, мучают, грабят. Место такое паскудное. Всем не поможешь.

– Всем… и не надо, – с трудом проговорил Томпсон. – Не получится… Надо тем, кому можем… Если не пойдешь со мной… я пойду один.

– Понятно, – кивнул я. – Я давно заметил, что ты смерти ищешь, да только она тебя игнорирует. Может, хоть сейчас тебе повезет. Или мне по твоей милости.

Все это я говорил, зло бросая слова и уже направляясь туда, откуда раздался вопль, а теперь вдобавок еще стучали короткие автоматные очереди. Зачем я это делал? Вероятно, потому, что мне было все равно – к ЧАЭС идти спасать Томпсона или в гости к Смерти, которая перестала считать меня братом. Хочет американский полицейский не спасать свою тушку, а помереть героем – так кто я такой, чтобы ему мешать? Тем более далеко не факт, что Монумент его вылечит – скорее убьет или превратит в какую-нибудь пакость. Поэтому, может, так оно для него и лучше, и быстрее, и безболезненнее.

– Я… не хочу, чтобы ты умер, – проговорил Джек, плетясь следом.

– А я взялся тебе помочь – вот и помогаю как могу, – усмехнулся я. – А грохнут меня вместе с тобой – невелика беда. Никто особо горевать не будет ни по мне, ни по тебе.

Понимаю, что хлестнул по больному, но уж очень меня взбесил Томпсон своим этим «надо помочь». Может. потому, что я сам такой – лезу черт знает куда, чтобы помогать не пойми кому ради какого-то дурацкого Предназначения? Больше всего бесит то, что ты видишь в других – и понимаешь, что и в тебе оно есть. И рад бы ты от него отказаться, выбросить, как тяжелый рюкзак с ненужным барахлом, а не выходит. Прирос тот рюкзак намертво, стал частью тебя, и ненавидь ты его, не ненавидь, а тащить все равно придется…

А потом я услышал знакомый шелест очередей – так шипят, выплевывая пули, относительно бесшумные «Валы» и «Винторезы». У «боргов» с ними обычно ходят патрули и ударные группы. Мне даже любопытно стало, кого это красно-черные так увлеченно прессуют в Припяти, которая полностью находится под их контролем.

Унылые улицы мертвого города давно заросли деревьями и кустами, которым, похоже, радиация была только на пользу. Я высунулся из-за угла девятиэтажки и за зарослями в соседнем дворе увидел любопытную картину.

«Борги» в штурмовых экзоскелетах неторопливо окружали вяло отстреливающийся разношерстный отряд. Мне со своего места было прекрасно видно всё, в том числе и несколько изрядно помятых бойцов, трое из которых были в военной униформе, а остальные в характерном прикиде бандитов со свалки – кожаные куртки, а у одного даже изрядно драное пальто, свидетельствующее о козырном статусе владельца.

Надо отметить, что положение у обороняющихся было аховое. «Борги» в своих экзо, если б захотели, смяли их одним ударом. Но, видимо, командир отряда не желал рисковать личным составом – на близком расстоянии от автоматной пули даже экзоскелет не спасет. Потому действовал он расчетливо и осторожно, беря обороняющихся в полукольцо и прижимая к зданию. Сейчас подойдут на расстояние уверенного броска гранаты, по команде синхронно швырнут врагам зеленые гостинцы – и на этом ликвидацию можно считать успешно законченной.

К «боргам» я относился ровно. Правда, однажды они чуть не повесили меня, но с кем не бывает? Разрулили же тогда все. Ну, почти все, если не считать, что они объявили награду за мою голову. Ерунда, в общем. Много кто объявлял, да только вот она, моя голова, до сих пор на плечах.

Короче, пофиг мне были красно-черные – впрочем, как и те, кого они сейчас собирались завалить. И обостренное мое чувство справедливости к данной ситуации ну никак было не прикрутить: я понятия не имел, за что «борги» собрались добить этот слегка тормознутый сброд. Может, они случайно их бойца пристрелили или сперли чего? Совершенно не исключено, что за дело их сейчас красно-черные собираются размазать по серым стенам девятиэтажки.

Но тут внутри разрушенного подъезда, из которого торчала задняя часть камазовского кузова, я заметил какое-то движение. Напряг зрение – и в моей сомневающейся голове как-то разом щелкнули, встали на свои места и закрутились шестеренки, ответственные за принятие решения.

Которое в данной ситуации могло быть только одно…