После докладов был сделан перерыв. Первое заседание закончилось в 20.57, а новое заседание должно было начаться в 21.10.

В ходе второго заседания все председатели депутатских фракций изложили взгляды своих фракций на ситуацию.

Мауно Пеккала, председатель социал-демократической фракции, зачитал заявление, которое было принято этим вечером на собрании фракции.

Юхо Пилппула, председатель фракции аграриев, огласил краткое заявление о том, что «фракция аграриев одобряет все действия правительства, которые были направлены на защиту мирными средствами нейтралитета Финляндии и прав, принадлежащих нашему народу».

Рагнар Фурухьельм, председатель фракции Шведской народной партии, заявил, что «фракция полностью одобряет действия правительства, целью которых было упорядочение отношений между Финляндией и Советским Союзом на мирной основе».

Депутат К. Р. Карес, председатель IKL, от имени фракции заявил:

В заключение он прочитал несколько стихотворных строк из боевого гимна Густава Адольфа, чтобы «воодушевить парламент».

Депутат Суло Хейниё, председатель фракции прогрессивной партии, сказал, что он вправе засвидетельствовать: доклады, сделанные министрами на этом заседании, находятся в полном соответствии с ранее сделанными заявлениями.

Депутат Пекка Пеннанен, председатель фракции коалиционной партии, также одобрил действия правительства, а депутат Хейкки Нисканен, лидер фермерской и крестьянской партии, кратко заявил, что «мы поддерживаем возвращение к повестке дня».

Поскольку никто больше не попросил слова, обсуждение было объявлено законченным. Затем парламент единогласно одобрил предложение спикера вернуться к повестке дня.

Перед тем как закрыть заседание, спикер Хаккила огласил информацию о времени и месте следующего заседания парламента. Это заседание было объявлено закрытым в 21.37.

Депутаты проследовали в поезд, который должен был эвакуировать их из столицы. Место назначения никому не было известно, за исключением спикера и двух его заместителей. Потом депутаты узнали, что направляются в местечко Кархайокки на восточном побережье Ботнического залива.

При рассмотрении вариантов, где теперь можно разместить парламент, стало ясно, что речь может идти только о южной части восточного побережья Ботнического залива. Но в этом регионе было мало городов, способных принять такое количество людей, причем некоторые не подходили по разным причинам. В Каухаве располагался военный аэродром, в Илмайокки обосновались военные склады, в Лапуе находился завод боеприпасов. Поэтому выбор пал на Кархайокки.

После заседания я сказал Эркко, что в его докладе был пункт, который расходился с фактами. Он заметил, что участники московских переговоров были уполномочены самостоятельно решать, какие условия советской стороны могли быть приняты. Это заявление было некорректным, поскольку в последний момент нам запретили идти на дальнейшие уступки. Эркко был смущен. Он обещал мне в рабочем порядке откорректировать текст своего доклада. В изданных протоколах парламента этот пассаж звучит теперь так:

Государственный совет попросили собраться после сессии парламента в одном из конференц-залов лейбористского центра Валилла. Перед началом сессии я сказал премьер-министру Кайяндеру о решении социал-демократической фракции парламента о реорганизации правительства и попросил его поднять этот вопрос как можно быстрее после начала заседания. Я также предложил правительству подать в отставку. Это предложение было неожиданным для него, но в ходе заседания он поднял вопрос об отставке правительства. Обосновывая свое предложение тем, что ситуация изменилась, стране необходимо правительство, обладающее более широкой поддержкой, он попросил принять его отставку. Члены Государственного совета единогласно одобрили это предложение.

Нужно было действовать быстро, и мы решили в тот же вечер поставить в известность президента о решении правительства подать в отставку. Каждая из партий, представленных в парламенте, выбрала одного депутата; эти депутаты должны были информировать президента и обсудить с ним этот вопрос. Поэтому премьер-министр Кайяндер, министры фон Борн и Ньюкканен и я отправились в путь. Мы сели в автомобиль, и нас повезли по неосвещенной и извилистой дороге к месту, которое было неизвестно даже мне. Хотя я был убежден, что знаю географию столицы достаточно хорошо, я не мог себе представить, куда мы направляемся, пока не увидел, что мы въезжаем на остров Большой Куусисаари, что за Мунккиниеми. Президент перебрался в безопасное предместье столицы и находился в отдельно стоящем частном доме всю Зимнюю войну.

Он принял нас в небольшой, хорошо обставленной комнате, неярко освещенной лампами под оранжевыми абажурами. Он спокойно выслушал наш доклад, который мог предвидеть, помня о нашем разговоре. Поскольку назначение членов нового правительства было делом наиважнейшим, он обещал как можно скорее решить этот вопрос. Мы обменялись мнениями о формировании правительства и согласились, что оно должно было быть образовано на более широкой базе, чем прежнее. Когда вопрос был решен, мы вернулись в город.

На следующее утро 1 декабря, как только Банк Финляндии открыл двери, я зашел к его управляющему Ристо Рюти.[16] Я считал, что в этот момент он был самым подходящим человеком для формирования правительства. У него была репутация настойчивого и добросовестного человека. Побывав несколько раз членом согласительных комиссий по военным делам, он был хорошо знаком с нуждами армии. Кроме того, он пользовался хорошей репутацией во всех кругах, включая промышленников и бизнесменов, содействие которых было необходимо. Эти группы питали не самые лучшие чувства к правительству Кайяндера.

В то время как я убеждал Рюти, президент Каллио, который прежде был директором Банка Финляндии, тоже зашел к нему. Без колебаний он присоединился к моему мнению, что Рюти тот человек, который и должен сформировать правительство. Вдвоем нам удалось убедить Рюти, что это его патриотический долг в годину тяжелых испытаний для отечества. Сам Рюти возражал, обосновывая свой отказ тем, что уже много лет не принимал участия в правительственной жизни. Мы также поговорили о кандидате на пост министра иностранных дел, но не нашли достойной кандидатуры. Рюти еще не дал согласие, и я сделал самое безрассудное предложение в моей жизни: если Рюти согласится стать премьер-министром, то я буду какое-то время временно исполняющим обязанности министра иностранных дел. Когда мы стали обсуждать кандидатуры на другие должности, то согласились, что на них должны остаться нынешние министры. Имело смысл включить в команду человека из коалиционной партии, которая была в оппозиции. Мы сразу подумали о Паасикиви, который, будучи участником прерванных московских переговоров, был до тонкостей знаком с проблемами, переросшими в нынешний конфликт.