Я подчинилась с тупой обреченностью, чувствуя себя марионеткой из погорелого театра, которой только и осталось, что поднимать руки и открывать беззвучно рот, когда дергают за ниточки.

- О чем пойдет беседа? – живо поинтересовался колдун, нежно прижимаясь ко мне щекой.

Собственно, он прижимался ещё кое-чем, и я старалась не думать об этом кое-чём и смотрела поверх мольберта, пересчитывая королевские вензели на стенах.

- Просто хочу получше узнать леди Валентайн, - королева удобно устроилась на стульчик, перебросив золотистые волосы на грудь и накручивая на палец концы локонов. – Говорят, ваши родители умерли, дитя моё?

- Да, ваше величество. В прошлом году. Из-за этого мне пришлось оставить обучение в пансионе и вернуться в Саммюзиль-форд, чтобы вступить в наследство.

- Где вы обучались?

- В пансионе святой Линды, - опередил меня с ответом граф Майсгрейв. – Унылое место, как и Линтон-вилль, где леди Валентайн проживала со своими родителями от рождения.

Я напряглась под его руками. Зачем он влез в наш с королевой разговор? И зачем заговорил о пансионе и Линтон-вилле? Хочет именно сейчас представить меня её величеству, как мошенницу?.. Но я не мошенница…

- Мне кажется, ты преувеличиваешь, Джиль, - добродушно сказала королева. – Не знаю насчет Линтон-вилля, но мне казалось, пансион святой Линды совсем не унылое место. Оттуда родом была дева-королева Тирония, и в своих письмах она очень нежно вспоминала о детстве, называя свою малую родину «прекраснейшей лилией в ворохе пшеницы». Вы согласны с Тиронией, леди Валентайн? Или Джиль прав, и дева-королева всего лишь смотрела на те края влюбленными глазами?

Только я хотела сказать, насколько красив был городок, засаженный липами, и как упоительно цвёл там весной белый шиповник, как мольберт с грохотом рухнул изображением вниз, а мастер Леонсио разразился проклятиями и горестными воплями. Ему чудом удалось отскочить в сторону, чтобы не быть придавленным деревянной основой. Королева испуганно вскрикнула, обернувшись на шум, а Вирджиль Майсгрейв оставил меня, подошел к упавшей картине и поднял ее за края, чтобы не выпачкать руки в краске.

- Всё погибло! – простонал мастер Леонсио, сорвал алый берет и вцепился в него зубами.

Было смешно и жалко наблюдать за страданиями маленького художника, и мне стоило огромных усилий, чтобы сдержать улыбку. Втайне я была довольна, что портрет пострадал. Мне хотелось бы, чтобы этот портрет исчез совсем. Будь моя воля, я сожгла бы проклятую доску до последней щепочки.

- Боюсь, на сегодня сеанс придётся прервать, - скорбно сказал Вирджиль Майсгрейв, приставляя картину к стене. – Пусть творец, - он указал на рыдающего мастера Леонсио, - предастся всецело своему горю, не будем ему мешать. Прошу вас, - он предложил руку королеве, и она приняла её. – Думаю, леди Валентайн лучше поскорее снять платье и отправиться домой, оплакивая почивший шедевр, а мы займёмся делами королевства…

- Да, это разумно, - королева в сочувственно посмотрела на мастера Леонсио, а потом попрощалась со мной: - Приятно было побеседовать с вами. Надеюсь, вскоре работа над портретом возобновится, и мы снова встретимся.

Рука об руку королева и граф прошли к выходу, разговаривая вполголоса.

- Очень милая девушка, - произнесла её величество, явно говоря обо мне. – Забавно, но она кого-то мне напоминает…

- Сказать по правде, красота всегда типична, - легкомысленно возразил граф. – Все красавицы похожи и различаются только цветом глаз и волос.

- Ах, ну что за пренебрежение к красоте, - укорила его королева. – Кстати, я искала тебя, Джиль…

Следом за ними я вышла из зала и сразу в коридоре попала в руки служанок, которые окружили меня, чтобы увести переодеваться. Но я продолжала смотреть на королеву и колдуна, удалявшихся в другую сторону. Граф Майсгрейв что-то увлечённо говорил её величеству, а она оглянулась через плечо.

В той части коридора, где они находились, солнце проникало сквозь узкие окна, застекленные толстыми слюдяными пластинами. Наверное, именно поэтому мне показалось, что королева в одно мгновение утратила юную красоту, превратившись в старуху – глубокие морщины пролегли между бровей, от крыльев носа к углам рта, кожа на щеках обвисла, а нос заострился.

- Леди, идёмте, - позвала меня служанка.

Королева отвернулась, и я позволила увести себя, переживая странное чувство. Кого я могла напомнить её величеству, если мои родители никогда не были в столице?..

  - Придется перенести поло, - виновато сказала королева Гвендолин, когда граф Майсгрейв появился в ванной комнате. – Я приказала устроить соревнования завтра, но не предполагала, что заклятье так быстро рассеется…

Королева лежала в мраморном бассейне, положив руки на белую каменную облицовку, с подсунутой под затылок бархатной подушечкой. Лепестки алых роз, высыпанные в воду, скрывали тело правительницы, и оно виднелось в воде неясным пятном, соперничавшим белизной с мраморной облицовкой басейна.

- Ничего не надо переносить, леди королева, - ответил граф, опускаясь на одно колено и внимательно рассматривая проступившие морщинки на лице нежившейся в теплой ванне женщины. – Все уже настроились на праздник, не надо разочаровывать людей.

Королева приподнялась на локтях, и обвисшая маленькая грудь показалась из воды. К соску правой прилип лепесток розы – ярко-алый, похожий на свежую рану.

- Мне так хотелось увидеть, как ты играешь, - вздохнула королева, в упор глядя на Вирджиля.

Он не позволил обмануть себя этим участием. И не поддался колдовскому очарованию глаз.

Серые глаза лишь сначала казались прозрачными. Но Вирджиль знал, что в них можно утонуть, а до дна всё равно не доберешься. Иначе и быть не может. Ведь семьдесят пять лет жизни – это почти вековой опыт. Куда простому смертному против королевы Гвендолин? Это всё равно что тягаться в могуществе и знаниях с бессмертными эльфами. Но он попытается. И постарается не проиграть. Потому что на кону не только его жизнь.

- Если хотите, леди королева, значит - увидите, - улыбнулся он, взяв тонкую женскую руку и прощупывая пульс. Кожа на руках заметно одрябла, старчески проступили выпуклые вены.

Это нехорошо. Великой правительнице не полагается выглядеть, как старухе.

- Но хватит ли у тебя сил, Джиль? – заботливо спросила её величество.

- Потеря чашки крови не сделает из меня слабосильного воробышка, - заверил её колдун. – Вы готовы?

- Да, - тихо ответила она.

Граф поднялся и подошел к круглому столику, на котором стояли хрустальная чаша на высокой ножке, плоская каменная чашка, графинчик с прозрачным вином, лежали обоюдоострый тонкий кинжал, корпия и тканевые бинты.

- Расслабьтесь, - говорил колдун, снимая камзол, а затем подворачивая левый рукав до локтя. – Думайте о чём-нибудь приятном. Например, о завтрашнем соревновании, или о маскараде, который устроите в субботу.