Две личности кавказской национальности вбежали в комнату, толкая перед собой секретаршу.

Из кабинета директора каким-то чудом вырвался только что вошедший туда молодой человек и бросился с кулаками на бандитов, толкающих перед собой нашу Клаву. Юноша был выше среднего, тонкие губы искривились от ярости, голубые глаза сверкали гневом. Я была поражена его смелостью.

Столь наглое поведение было пресечено одним прямым ударом навзничь. Наш единственный защитник упал.

Несколько женщин закричали.

— Двыгайса! Двыгайса!

Будучи на высоких каблуках, секретарша еле удерживала равновесие и, не подхвати ее сотрудницы, находившиеся в этот момент в комнате, лететь бы ей на пол.

— Заткнытесь! Заткнытесь! — закричал обладатель густой черной бороды, вытаскивая пистолет. — Женшыны останутся здесь.

После этого Беркова схватили и поволокли в кабинет директора. Подобное разделение полов типично для кавказцев.

Никто из присутствующих не пытался поднять шум. Два джигита вытащили оружие и спокойно стояли, пока из другой комнаты неслась вполне понятная каждому жителю СНГ интернациональная восточно-европейская речь.

— Ты, так твою растак, пачэму нэ платишь воврэмя!

Слышались удары. Звон бьющегося стекла. Тем временем со склада двое свободных от разборок налетчиков выносили коробки.

Как там Берков, я представления не имела. Несмотря на «игрушечность» нападения, было жутковато. Между тем как Василию Ивановичу били морду, ему надо было пристроить микрофон чуть ли не в телефонный аппарат Прыгова.

Бандиты не были полными дураками и перевели на склад директора, очухавшегося парня и кладовщика, помедлили минуту и только затем приволокли Беркова. Его тащили по полу под руки. Все это выглядело так натурально, что я боялась, не переборщили ли гоблины.

Крепкий блондин, далеко не кавказец, я бы даже сказала вообще не кавказец, ударил ладонью по плечам наших стражников, и те, подхватив оставшиеся в коридоре объемистые коробки, удалились.

На все про все у нападавших ушло не более пяти минут. Даже если кто-нибудь из жильцов, растревоженных криками, доносящимися с первого этажа, и набрал «02», шансов прибыть сюда вовремя не было ни у одного патруля.

После того как налетчики испарились, последовало секундное замешательство, а потом… началось. Кто в рев, кто в плач, кто к телефону, кто за дверь, а кто-то и к мужчинам, потому как им досталось больше всех. Я играла шок. Сидела, выпучив глаза, и вертела головой туда-сюда, запоминая, кто что делает.

Удовлетворив свое любопытство, я добралась до Беркова.

— Что с вами?

— Ничего. Дорогу домой найду, — сообщил он, вытирая платком кровь, текущую из разбитой губы. — Пошли отсюда, пока не приехали мои товарищи по службе.

— Что с директором? Он совсем без чувств.

— Его заставили подышать эфиром. Пусть спит. Диван довольно удобный.

В сотне метров от офиса располагался наш штаб — «пазик» с занавесками на окнах.

Мы вошли. Югов чмокнул меня в щечку, пожал руку Беркову.

— Как мои «жучки»? — осведомился «бизнесмен из Норильска», падая на сиденье.

— Оба работают, — ухмыльнулся капитан. — Техники готовы записывать все разговоры. Будем ждать «воскрешения» Прыгова.

* * *

— Когда приедет Кондратьев? — спросила я, жадно припадая к бутылке с минералкой. Традиция хлестать горячий чай летом мне не очень нравилась.

— Он уже был здесь. Гоблины забили товаром «Волгу» под завязку. Пришлось дать машину сопровождения. Там добра на тысячи долларов.

— Это же сколько времени нужно, чтобы посмотреть все?

— Много. Но самое интересное, что уже есть результат по нашей самодеятельности.

— Неужели? — вскрикнула я.

— Тише, тише, — капитан улыбнулся. — Гоблины отжали у девушки сумку. Чуть позже подъехали мы. Она, эта каштановая с большими красными маками, была четвертой, кого мы осматривали таким неблаговидным способом. Мы держали ее час. Когда Леновская сообщила, что проба положительная, я вручил девице все ее банки обратно, как и во всех остальных случаях, сказал, что преступника задержали, и отпустил, сунув в одну из банок маячок. Теперь за ней можно наблюдать.

— А первые трое задержанных?

— У них ничего не нашли. Скорее всего делами рулит кладовщик. Но пугать персонально его не хочется до того, как на руках у нас не будет доказательств его непосредственного участия во всем этом дерьме. Банки с наркотиком уже должны быть сейчас в лаборатории.

— А вы не задумывались над тем, что Гена отдал этой женщине первую и последнюю на сегодня посылочку?

— Василий Иванович продолжает соображать, не смотря на удар по мозгам, — заметил Югов. — Если это так, то дальнейшее расследование сведется к тотальному наблюдению.

— Хватит насмехаться над пенсионером. — Берков подошел к зеркальцу, висевшему на лобовом стекле. — Не удержались, поганцы. Хлестанули.

— Слежка за разносчиком «дури» вам ничего не даст. Он может и не знать, что именно продает. Можете считать, что нащупали самый нижний уровень. Лучше приставить людей к Носовой, Вятской, секретарше, кладовщику и Прыгову. Может, что и выгорит.

— Уже делаем, — подтвердил капитан. — О результатах экспертизы можете справиться завтра утром. Надеюсь, наше сотрудничество будет продолжено.

— Я бы хотела этого сегодня же.

Югов с интересом взглянул на меня.

* * *

Обход начался, как и было обещано, в пять вечера. Весь медперсонал наркологического отделения был на своих местах.

Галя Абрамова вошла в палату в начале шестого. Пошире распахнула дверь, и огромный главврач областной психиатрической больницы предстал перед пациентами во всей красе. Пять подбородков тряслись даже тогда, когда он молчал, глаза навыкате, казалось, сейчас в несчастных пациентов полетят молнии. Следом за Симбирским появился Валанов, затем начальник отделения Загрибин и, когда дверь, казалось, должна была уже закрыться, с некоторой паузой вошел ОН. Человек с черными как смоль волосами и бешеным застывшим взглядом прошел в центр комнаты.

— Здравствуйте. Администрация больницы готова выслушать ваши пожелания по улучшению быта. Может быть, кого-то не устраивает режим или питание. Прошу высказываться. — Голос скрипучий, сутулится. Передо мной стоял убийца.

— Почему простыня не заправлена? — Загрибин сделал замечание Абрамовой.

Галя бросилась к койке в дальнем углу, на которой лежал старик алкоголик и под которой пряталась я. Ткань скрывала меня. Теперь, если она подоткнет ее под матрац, меня могут заметить. Я забилась в угол и поджала под себя ноги.

— Оставьте, порядок надо было наводить раньше, — остановил Галю Симбирский.