Заметно, что с течением времени общий рисунок криминальных действий преступника несколько упрощается (не вскрывается грудная клетка, не повреждается лонное сочленение, отрезается не часть груди с сосками, а только соски, некоторые из перечисленных этапов намечены лишь схематично), что может объясняться «обучением» преступника, изменением его психического состояния или ситуационными факторами (дефицит времени), отсутствием условий, помехами).

Представляется, однако, что для преступника имеет значение соблюдение известных этапов криминальных действий в указанной (или близкой к этому) последовательности. Это придает убийствам характер вычурного и нелепого ритуала, которому трудно найти аналогию в нормальной психике. Такие ритуалы убийства могут вытекать из стойких, систематизированных бредовых переживаний, фабула которых содержит, скорее всего, идеи реформаторства. Сексуальная патология здесь, по-видимому, имеет вторичное значение, но, наслаиваясь на бредовые переживания, она маскирует истинные мотивы убийства. Наиболее реальное диагностическое предположение — параноидная шизофрения на паранойяльном этапе, затем эпилепсия (бессудорожная?) с пароноидным синдромом.

Время, требующееся преступнику для совершения убийств (без первого этапа), может колебаться от 30 до 90 минут. Сразу после убийства преступник, скорее всего, несколько астенизирован, избегает контактов, но в целом поведение его может оставаться упорядоченным; возможность вождения автомашины не должна быть существенно нарушенной. Что касается длительности первого этапа (поиск жертвы), то он может продолжаться и несколько часов и несколько дней.

По-видимому, у преступника сложился определенный образ (имидж) жертвы, который он ищет специально. Этот образ трудно однозначно определить, так как все потерпевшие с первого взгляда очень разные. Однако у них можно найти и ряд общих признаков. Многие примерно одного роста и телосложения, со славянским типом лица, короткой стрижкой. Одеты немодно, в поношенную одежду ярких, контрастных тонов; выглядят малопривлекательно внешне, усталыми, бледными; имеют нерезкие физические дефекты — плохие зубы, длинный нос, хромоту, синяки на теле или лице. Есть и общие психологические признаки: в большинстве случаев — это приезжие, транзитные или местные, но вдали от дома; все или большинство — из неблагополучных семей, неустроенные, с нерешенными проблемами, неудовлетворенные, легко вступающие в контакт с посторонними.

Такой «образ» (включая какие-то неуточненные признаки) вызывает у преступника негативное отношение, оживляет его патологические идеи и «запускает» механизм убийства. Данных о возможности спонтанного прекращения убийств в ближайшее время нет. Однако, учитывая учащение случаев нападения в последнее время (с 19.07.84 по 06.09.84 — 5 эпизодов), можно думать об ухудшении психического состояния преступника, что должно сопровождаться изменениями в его поведении (странность, необычность). При таких обстоятельствах преступник в большей степени может обратить на себя внимание милиции: не исключено его стационирование в психиатрическую больницу. Стационирования в психиатрические больницы в прошлом, пребывания на психиатрическом учете возможны, но маловероятны.

3. Относительно характерных черт преступника(ов), его(их) личностных особенностей можно высказаться еще с меньшей определенностью. Версия о двух преступниках предполагает различие их личностных и физических характеристик. С учетом сказанного в разделе 2, а также данных о некоторых фигурантах (последних, с которыми видели потерпевших), имеющихся в делах по убийствам Пташникова и Чепеля (а других двух делах нет фигурантов), преступник, нападающий на мальчиков, представляется субъектом в зрелом возрасте (35–40 лет), выше среднего роста (около 180 см), астенического телосложения, с малопримечательной интеллигентной внешностью. Работает (или совмещает, скорее всего) в одном из детских учреждений (преподавателем в школе, институте, воспитателем в санатории, тренером), так как должен стремиться быть ближе к объекту своего полового влечения. Имеет значительный опыт общения с детьми, знает интересы детей, умеет их подогреть. Холост, с женщинами не встречается, друзей не имеет. В обыденной жизни неприметен, формален в контактах, нелюдим. Живет одиноко или с близкими родственниками, на изолированной жилплощади. Может иметь увлечения (книги, филателия, телевизор, шахматы, фотографирование). Интересуется порнографией. Дома где-то хранит коллекцию фетишей педофильно-гомосексуальной ориентации, включая отрезанные у жертв части половых органов в законсервированном виде. Ходит с портфелем, в котором находятся предметы, необходимые для завлечения жертв и совершения преступления. Возможно, имеет собственный транспорт. Должен быть фиксирован на состоянии своего здоровья и обращаться в поликлинику с соматическими жалобами. Не исключено, что на половом члене у преступника имелись повреждения, по поводу которых он обращался к урологу, хирургу, дерматовенерологу.

Преступник, нападавший на лиц женского пола, по-видимому, моложе первого (25-З0 лет), ростом не ниже, физически очень сильный (способный удушить руками крупную девушку, перенести труп без волочения, наносить сквозные ножевые ранения туловища), обладает физическими достоинствами и манерами, привлекательными для женщин. В отношении с ними ведет себя настойчиво, навязчиво, умеет уговорить и переубедить. Предполагаемое душевное заболевание с учетом его возможной длительности (не менее 3–4 лет) и темпа прогредиентности (среднего) должно препятствовать интеллектуальной и творческой деятельности преступника. Однако он может работать, в том числе сменно, по рабочим специальностям, водителем, в сфере обслуживания, на неквалифицированных работах.

В материалах уголовных дел есть некоторые указания, которые возможно имеют отношение к идентификации личности преступника. Он довольно умело (привычно? профессионально?) пользуется ножом (наносит удары уверенно, в разных направлениях, из любого положения, в короткое время, с перехватом ножа). Обладает добротным ножом (на протяжении двух лет физико-технические характеристики ножа не менялись).

Во многих случаях преступник применяет одни и те же удары ножом — в надключичную область шеи (характерен для забивания скота, в частности, свиней). Известны два случая отсечения преступником носа у своих жертв (один из признаков, особой ненависти к врагу у восточных народностей). В некоторых действиях преступника прослеживается аналогия с действиями прозектора (вскрытие полостей, большие срединные разрезы, положение трупа на спине, отдельное выделение органов малого таза, — преступник обнаруживал анатомический интерес), в одном из дел есть указания на выделение у трупа сердца, разрезание его); он предохраняет себя и свою одежду от крови жертв, сохраняет в консервирующих жидкостях (формалин, спирт) внутренние половые органы жертв.

Не исключено, что преступник имел или имеет какое-то отношение к медицине (бывший студент, санитар, водитель санитарных машин и т. п.). Характер имеющихся у преступника патологических влечений (трупы, кровь, убийства) должен заставить его стремиться к соответствующим местам работы (бойня, прозекторская, хирургическое отделение, кладбище (?) и т. п.).

Преступник скорее всего разведен, имеет отдельную площадь. Специальные контакты его ограничены, держится замкнуто и обособленно. Данных об особых увлечениях нет. Может иметь личный транспорт, носит портфель с предметами, имеющими отношение к его преступлениям (резиновые перчатки, халат, нож). Действия его могут быть импульсивными и трудно предсказуемыми.