Еще бы, мрачно подумал Кальсада. А вслух сказал:

— Ничего, я все сделаю. У меня есть один знакомый реставратор, который занимается ювелирными изделиями.

— А может, лучше оставить все как есть? — Элис нервно облизала губы. — Я не хочу надолго расставаться с ней. Она мне очень дорога…

— Не волнуйся, я сохраню брошь в целости.

— Нет, Мигель! — Элис была на грани отчаяния. Она даже сделала движение по направлению к его карману, словно собираясь силой забрать свое. — Отдай, пожалуйста!

В ответ Мигель ухватил ее поперек талии и повалил на кровать, прижав собственным весом. Душившего его минуту назад гнева уже не было и в помине. На смену ему пришло внезапное вожделение. Господи, что со мной творится? — подумал Кальсада, ощущая, как наливается его плоть.

Он вдруг до того сильно возжелал Элис, что, казалось, откажись она заняться любовью, с ним случится обморок.

Единственным объяснением этому пароксизму, решил Мигель позже, стоя под холодным душем, является тот факт, что Элис., похоже, распалилась не меньше меня.

Вернувшись в спальню, он обнаружил свои вещи аккуратно сложенными на прибранной кровати. Только броши в кармане и след простыл!

Элис не понимала, почему Кальсада привез ее сюда, в этот едва ли не самый шикарный ресторан Майами. Прежде они ужинали в небольших уютных заведениях, а здесь было шумно, людно, в глазах мельтешило от дорогих претенциозных нарядов и таких же улыбок.

Почему мы здесь? — ломала голову Элис. Что за таинственная подоплека кроется в нынешнем вечернем выходе?

Можно подумать, ты не догадываешься, язвительно пискнул в ее мозгу чей-то голосок. Брось притворяться хотя бы перед собой, дуреха! Разве не ясно, что Мигелю осточертело ходить вокруг да около и он решил натянуть поводок, чтобы ты чем-то выдала себя. Тогда твой прекрасный тореро поймет, держишь ты его на крючке или нет!

Да, все правильно. Наверняка так и есть, уныло подумала Элис, и внезапно зал поплыл у нее перед глазами…

Если она побледнеет еще больше, дело закончится обмороком, мрачно подумал Мигель и отвлекся, чтобы ответить на приветствие одного знакомого бизнесмена.

Сегодня они с Элис ели изысканную пищу с изысканных тарелок в столь же изысканном окружении. Однако Мигелю, несмотря на светскую улыбку, приклеенную к его лицу, была ненавистна каждая проведенная здесь минута. И все же он продолжал делать вид, что наслаждается нынешним вечером и что давно желал показаться в свете.

На самом деле он уже просто не знал, чего ему хочется! Элис окончательно прибрала его к рукам. Вот она сидит напротив, красивая до безумия, в элегантном черном платье, заставляющем Кальсаду думать о такого же цвета кружевном белье, надетом, вероятно, сегодня на ней. И еще эта серебряная ящерица, прикрепленная к лифу! Она напоминает о гораздо более дорогой броши, что не прибавляет ему хорошего настроения.

К тому же взгляды посторонних мужчин, продолжил Мигель список неприятностей. На нее все обращают внимание! Хотя, надо отдать ей должное, она вроде бы ничего не замечает. Похоже, она вообще равнодушна к этому фешенебельному месту.

Или, скорее, я ей безразличен, с болью подумал Кальсада, сжимая в руке бокал с вином. Несмотря на то что сижу в дорогом костюме и в «бабочке» посреди этой изысканной толпы!

Мигель нервно передернул широкими плечами. Когда наконец Элис Слейтон удосужится дать ему ответ? Она и так уже управляет большим, чем хотелось бы, количеством ниточек, приводящих его в движение. А сейчас еще и неопределенность с беременностью. Это просто возмутительно! Элис не желает поступаться ничем, в то время как сам я отдал все, раздраженно подумал Мигель, забывая, что получил именно то, чего добивался с самого начала.

Любовница Боба сейчас принадлежит ему. Разве не так было запланировано?

Я имею множество преимуществ перед Робертом, который в два раза старше Элис и к тому же женат, угрюмо размышлял Кальсада. Мне несложно было переманить ее к себе. Все верно, но кто поручится, что прелестная мисс Слейтон на этом остановится, а не переметнется к какому-нибудь более выгодному, с ее точки зрения, партнеру?

Здесь существует только одна зацепка, сказал себе Мигель, переводя тяжелый взгляд на Элис. Да или нет, детка? Тебе пора бы знать ответ…

Мигель хочет выйти из игры. Это ясно без слов, горько сказала себе Элис. Он словно попал в западню, и осознание этого факта сводит его с ума. Видно, ничего не поделаешь, придется мне самой освободить его. Не имеет значения, беременна я или нет. Нужно дать ему волю и исчезнуть. Иного пути нет, хотя одна мысль об этом вызывает у меня панику…

Почему у нее такой понурый вид? — гадал Мигель. Ведь победа за ней! Другая бы на ее месте радовалась.

Но вдруг случилось то, чего он давно ждал. Причем совершенно внезапно, без всяких предварительных намеков. Элис просто встала, пробормотала что-то о посещении дамской комнаты и неожиданно покачнулась. Ее глаза закрылись, лицо стало белее мела, и она начала падать.

Вскочивший Мигель не позволил ей упасть. Все его мрачное настроение вмиг оказалось забыто.

— Как ты? — резко спросил он.

Она вяло кивнула.

— Нормально…

Однако Мигелю было ясно, что это не так. Он чувствовал, как Элис дрожит, какие усилия ей требуются, чтобы просто устоять на ногах.

— Может, вернемся домой? — умоляюще произнесла она.

— Разумеется! — Он крепко взял ее под локоть и повел к выходу.

Их провожали любопытные взгляды. Элис не могла винить окружающих за интерес к своей персоне. Мигель слишком плотно прижимал ее к себе, даже когда расплачивался по счету. И позже, когда вел к стоянке такси.

— Можешь отпустить меня, — заметила Элис уже на улице.

— Нет, — последовал короткий ответ. И все. Кальсада словно давал понять, что всякие споры исключены.

Он помог ей сесть в такси, сам расположился рядом. Элис не знала, почему сегодня они не воспользовались «ламборджини». Возможно, потому, что Мигелю хотелось выпить за ужином вина. Или откровенно напиться, мелькнула у Элис пугающая догадка. И мое подавленное настроение, вероятно, еще больше способствовало этому. А тут еще эта странная реакция на брошь!

Оставь, не думай об этом, сказала она себе, едва заметно тряхнув головой. Однако Кальсада все же уловил движение и вопросительно взглянул на Элис.

— Я в порядке, — заверила она, хотя это была явная ложь.

Ее подташнивало, голова кружилась. Элис понимала, что очень скоро придется сказать правду. И это пугало ее, потому что тогда вся проблема выйдет наружу и придется что-то делать. Целый мир рухнет от одной постой фразы: «Я беременна».

По дороге домой оба молчали. Мигель сидел мрачный и отстраненный. Элис замирала всякий раз, когда исподтишка бросала на него взгляд. Как же он красив, даже сейчас! Она обожала каждую черточку его лица, каждый взмах густых черных ресниц, каждый изгиб необычайно красиво очерченных чувственных губ. Странно, но ей нравилась даже манера, с которой Кальсада прятал сейчас от нее взгляд. Прятал, потому что понимал, как и она сама, что момент истины близок.