Та весело расхохоталась.

– Ну и хорошо, – подумала Даша, – очень хорошая реакция на бывшего. Ни испуга, ни сожаления, ни слёз. Видно, отпустило девчонку.

А вечером Даша сидела уставшая за столом и клевала носом, когда на стуле, напротив неё появился домовой. Она, молча, встала, открыла холодильник и поставила перед Додо большой кусок торта.

– Спасибо за помощь, что бы я без тебя делала.

– Не надо, – отодвинул он тарелку, – я ведь не за торт, а по долгу службы порядок навел, чтобы хозяйку не огорчать. А тортик я есть больше не буду, не предлагай. Я его налопался лет на сто вперёд. Мы же, домовые, в еде не нуждаемся, нам она не нужна, нам нужны почет и уважение, с которым люди её подносят. А тут не удержался, нажрался, как глупый домовенок. Так что кушай сама. Но за почет и уважение благодарствую.

– Додо, миленький, да как же тебя не уважать, ты же для нас столько делаешь, – Даша встала и обняла его.

Он был мягкий – и от него пахло полевыми цветами.

– Ладно, – засмущался домовой, – ты мне лучше вот что скажи, как ты думаешь, прошли мы испытания черного или нет?

– Не знаю, – пожала плечами Даша, – а почему мы, а не я?

– Потому что, думается мне, что это не тебя или Дарью испытывали, это дружбу нашу и уважение друг к другу на прочность проверяли. Почему-то мне кажется, что Феофан со Степаном не были дружны, не доверяли друг другу, поэтому у них всё и произошло.

– А ведь точно, он тебя боится. И караулит меня на улице. А может, он ждет, когда мы с тобой разругаемся и ты не будешь меня защищать?

– Всё может быть, но от меня он такого не дождётся. Я в вашей семье уже не первое столетие. И даже если бы мы разругались в пух и прах, я бы вас не бросил, защитил.

А ночью Даше снился красивый зелёный сон. Она, почему-то стояла на той самой таинственной поляне, освещённой всё той же полной луной, перед ней стоял пень, который она сегодня внезапно обнаружила на обочине дороги, а на пне сидел высокий худой старик в полушубке мехом наружу и в лаптях. Лицо его было одновременно и грустным и весёлым. Вместо носа сучок, а на голове зелёные кудри плюща. Этот человек смотрел на девушку грустными глазами, говорил, что она добрая и смелая девочка, и просил прощения за то, что обидел её.

Утро началось как всегда, с крика петуха, но на этот раз Даша, едва открыв глаза, поняла, что во дворе что-то не так. То ли крик петуха был слишком громким, то ли где-то поблизости появилось эхо. Девушка уже привыкла во всех непонятных вещах винить чёрного человека, поэтому сегодня она была настроена серьёзно. Даша схватила бабушкин ухват, рывком распахнула дверь и ринулась к калитке. Сделав несколько шагов из дома, она в недоумении остановилась и стала оглядываться вокруг. У калитки никого не было, зато на скамейке возле дома восседал чёрный петух с красивым разноцветным хвостом и смотрел на неё, склонив голову набок.

– Привет, ты откуда такой красивый? – удивилась она.

Петух, как будто поняв, что Даша с ним разговаривает, взлетел с лавки на землю, и быстро перебирая ногами и хлопая крыльями, побежал к бабушкиному курятнику. Даша последовала за ним. Петух, добежав до курятника, нырнул в щель между дверью и косяком, и затих. Девушка приоткрыла дверь, и ахнула:

– Мать моя женщина.

Курятник был полон кур, и кур именно бабушкиных. Даша это точно знала, потому что только у бабушки были пестрые куры.

– Что, нагулялись, домой припёрлись? – в шутку заговорила с ними девушка. Петух, стоявший у порога, гордо поднял голову и пошел вглубь курятника, как будто показывая всем своим видом, что он знать не хочет этих дурацких белых кур.

– Разругались что ли? – удивилась она, и, посмотрев на курочек, сидящих на насесте, схватилась за голову, – блииин, вас же теперь чем-то кормить нужно.

Даша кинулась домой и забежала в кладовку. Раскрыв мешки, она отступила на шаг назад, и, разглядывая их содержимое, начала думать, чем же из этого можно накормить птицу. Девушка усиленно стала вспоминать своё детство, как она ходила с бабушкой кормить кур, как она сыпала зёрнышки на землю, но ничего из еды, кроме кукурузных початков и яичной скорлупы ей в голову не приходило.

– Вот это я попала, – подумала девушка, понимая, каким на самом деле счастливым было её деревенское детство. Она никогда ни о чём не заботилась и знать не хотела, что и как появляется на бабушкином столе. Её кормление кур заключалось в том, что бабушка давала миску с чем-то и Даша засыпала это что-то в кормушку. А ещё ей иногда давали хлеба, чтобы она покрошила курам.

– Точно, хлеб, – подскочила она от радости и кинулась в кухню за рюкзаком, где со вчерашнего вечера остался хлеб.

Взяв надломленную буханку, девушка взвесила её в руках и, прикинув, что для двух десятков птиц этого будет явно мало, вытащила вторую.

Глядя, как куры кинулись клевать хлебный мякиш, Даша начала тихонько паниковать, чем же ей кормить их дальше. Ей срочно нужна была консультация. Так как девушке всё равно нужно было к деду Матвею, она не стала сильно переживать за будущее и, открыв калитку в соседний пустой двор, скомандовала своей новой компании:

– А ну, пернатая бригада, на прогулку шагом марш.

Куры послушно зашагали в указанное место, а девушка мысленно перекрестившись, закрыла за ними калитку и помчалась в кузницу к деду Матвею.

Кузнец уже давно не спал и был очень зол. И было из-за чего. С утра пораньше он наведался в курятник к бабе Нине и обнаружил, что Дарьиных кур нет. Он сразу смекнул, что это хитрая и жадная Дашка ночью перегнала свою птицу к себе в курятник, потому что пожадничала яиц, и теперь их с бабой Ниной план по продаже домашнего яйца на рынке в городе потерпел фиаско, потому что белые куры бабы Нины неслись очень плохо. Когда в кузницу забежала девушка, он матерился, на чем свет стоит и раздувал кузнечные мехи.

– Деда, мне ваша помощь нужна, – начала ничего не подозревающая Даша.

Это для деда Матвея была последняя капля, он понял, что вслед за курами эта маленькая дрянь сейчас заберёт и два мешка корма, которые им оставила Дарья старшая. Он зыркнул на девушку из-под своих