У нашего комполка, прошедшего три войны, не было привычки выставлять напоказ успехи. Но сейчас, видя поредевшие батальоны, сумевшие прорваться, измученных долгим переходом бойцов, множество раненых, он старался нас подбодрить.

– Раненых в санчасть, – дал команду Усольцев. – Комбатам доложить о наличии людей, потерях. Через час покормим бойцов горячим.

– Наш батальон тоже отпор дал, – как-то ни к месту и слишком бодро заявил старший политрук Раскин. – Пять танков уничтожили и штурмовую роту хорошо потрепали.

– Чем же вы танки одолели? Гранатами, что ли? – скептически поинтересовался начштаба Козырев.

– Товарищ политрук немного напутал, – отозвался Григорий Чередник. – Две машины на минах подорвались, две – батарея «трехдюймовок» Ф-22 уничтожила. Кстати, и сама батарея почти целиком погибла. Один танк взводный Дейнека из девятой роты бутылками с КС поджег. Ну, еще пару машин слегка подпалили, но они уйти сумели. Ходатайствую: лейтенанта Дейнеку командиром девятой роты назначить. Правда, у него людей осталось меньше двух десятков.

– А всего в батальоне? – спросил Усольцев.

– В седьмой и восьмой роте двести десять человек и плюс семнадцать в девятой.

– Дезертиры были?

– Ночью на марше около десятка бойцов потерялись.

– Чего там потерялись! – жестко перебил Чередника майор Козырев. – Удрали. В этой войне серединки нет. Либо ты с нами, либо с врагом.

– Точно сказано, товарищ майор, – снова подал голос старший политрук Раскин.

– Твоя недоработка, между прочим. Если в бою не участвуешь, так хоть с людьми работай.

– Политработники тоже на переднем крае, – возразил Раскин. – У меня младшего политрука Новикова штыком ранили, и сам я в фашистов стрелял.

– Все, достаточно, – прервал ненужную перепалку полковник Усольцев. – Лейтенант Дейнека назначается командиром девятой роты. Ягупов, оформи приказом. Подбросим ему людей из тыловых служб, но на многое не рассчитывайте. Второй батальон серьезные потери понес, тоже танковую атаку отбивали.

Нам дали отдохнуть часа два, и мы принялись рыть укрепления. Тогда мы еще не знали, что всем выжившим рытьем окопов и траншей предстоит заниматься десятки и сотни раз. Такая война. Иначе не спрячешься от вражеских самолетов и постоянного артиллерийского обстрела, особенно минометного.

К нам в батальон пришел Тимофей Козырев, наш бывший комбат. Мы уже получили пополнение, человек тридцать тыловиков и несколько бравых ребят из комендантского взвода.

Одетые в добротную форму, рослые, «комендачи» держались особняком, считая свое пребывание в стрелковой роте явлением временным. Увидев начальника штаба, обрадовались, думали, что он пришел их забрать. Кто же штаб будет охранять?

Но Козырев привел двоих артиллеристов.

– Принимайте специалистов, – присаживаясь и доставая папиросы, сказал он. – Молодец товарищ комбат, что догадался пушку подобрать. С артиллерией у нас туговато, да и с боеприпасами тоже.

Подозвал поближе лейтенанта Валентина Дейнеку.

– Расскажи людям, как танк «горючкой» сжег.

– Да они видели.

– Эффективная, значит, штука?

– В лесной местности или среди домов в городе – эффективная. Там можно из укрытий и в жалюзи, и в моторную часть попасть. А на равнине и в окопах немного пользы. Половина бутылок во время артобстрела разбивается и сгорает. Люди начинают бояться, потому как некоторые бойцы живьем сгорают. Из окопа высунешься, чтобы горючку бросить, а в тебя очередь из пулемета уже несется. Но когда деваться некуда, бери себя в руки и выжидай момент. Можно их танки «коктейлем Молотова» жечь, только я думаю, что без артиллерии не обойдемся.

Довольно обстоятельный и смелый в своей откровенности рассказ лейтенанта Дейнеки заставил меня по-новому посмотреть на него. Кажется, Валентин отслужил год или два срочной службы, затем поступил в училище и службу знает во всех мелочах. Да и решимости ему не занимать. Я понял, что в батальоне появился сильный и грамотный командир, который знает себе цену и в рот начальству заглядывать не станет.

– Ты свои откровения при себе держи в присутствии личного состава, – не слишком дружелюбно заметил комбат Чередник. – Не та обстановка, чтобы в рассуждения пускаться. Фашиста надо бить всем, что под рукой имеешь, и не ждать, пока тебе пушки подкатят.

Я уловил в тоне своего старого друга нотки ревности. Пришел какой-то недоучка-взводный, сумел поджечь немецкий танк. За неимением более опытных командиров был выдвинут на роту и теперь умничает.

«А ведь к таким людям надо прислушиваться, они откровенно о сложностях говорят», – подумал я.

Но Козырев поддержал Чередника, не желая ронять его авторитет.

– Артиллерия, конечно, хорошо. Но ваш комбат прав. В такое тяжелое время надо бить врага любыми способами. Наши саперы за неимением горючей смеси и противотанковых гранат сделали связки тола и подорвали тяжелый Т-4, который на командный пункт прямиком шел.

Я уже слышал эту историю. Молодой лейтенант-сапер возглавил группу подрывников, и они забросали немецкий танк связками тола. Вторую машину вынудили отступить. Почти все саперы (около пятнадцати человек) погибли, попав под огонь пулеметов. Говорят, лейтенанта представили посмертно к ордену Красного Знамени. Они, конечно, герои, но обидно терять по пятнадцать человек, чтобы уничтожить один немецкий танк. Только кто осмелится это сказать? Летчики на таран идут, горящие самолеты на вражеские колонны направляют.

Почувствовав, что эта тема касается его, не преминул вставить свое мнение старший политрук Раскин. Показал пальцем на своего помощника Новикова, раненного штыком.

– Комиссары в рукопашную схватку вступают без всяких рассуждений. А товарищ Дейнека…

Козырев поморщился как от кислого. Он терпеть не мог пустой болтовни, а младший политрук Новиков исполнял обязанности командира взвода и вел людей в бой, как предписывает Устав.

– А чего вы младшего политрука с собой таскаете? Его взвод укрепления копает, он должен со своими бойцами находиться. И найдите ему новую гимнастерку, эта вся в пятнах крови. Напоказ, что ли, выставляете?

Виктор Новиков покраснел и мгновенно вскочил. Он был скромный, исполнительный парень, и Раскин вертел им как хотел. Хотя в настоящее время исполнял обязанности строевого командира.

Старший политрук съежился, зная резкий характер начальника штаба. Но Козырев сдержался и заговорил о сложившейся обстановке. Дивизия скорее всего отойдет на новые рубежи, так как немцы прорвались вперед и могут захлопнуть мешок. Нашему полку предстояло прикрывать отход дивизии и соседних частей, заняв полосу обороны около двух километров – наиболее вероятное место удара главных сил противника.

– Не забывайте, что в тылах передвигается немецкий танковый отряд. Так что будьте готовы отразить атаку с тыла.