Когда он увидел ее бледное лицо и распухшие глаза, внутри у него все оборвалось.

— Что случилось? — спросил он, поставив пакет и стаканы на стол в гостиной. — Что-то со Стеффи?

— У нее все хорошо, — ответила Рокси, вытирая глаза. — Мой отец звонил.

Майклу стало ясно, почему она расстроилась.

— Жаль, что тебе не удалось поговорить с ним раньше. Следовало ожидать, что он плохо воспримет новость.

— На самом деле он нормально ее воспринял, — сказала она, шмыгнув носом. — Он все знал про Уэнтворта и мою мать.

— Знал и молчал столько времени?

Рокси покачала головой:

— Он не видел смысла говорить мне об их романе. Он сказал мне, что в анализе ДНК нет необходимости, потому что я не могу быть дочерью Уэнтворта.

Майкл не поверил ей.

— Что ты такое говоришь? — растерянно пробормотал он. — Разумеется, ты дочь Уэнтворта. Его сестры так считают.

— Они ошибаются. Уэнтворт погиб до того, как моя мать забеременела.

— Как ты можешь быть так в этом уверена?

Посмотрев на Стеффи, которая сидела на диване в гостиной и смотрела передачу про лошадей, Рокси отвела Майкла на кухню, где их никто не мог услышать.

— Мой отец все мне объяснил. — Чувствуя свинцовую тяжесть во всем теле, она прислонилась к стойке. Каждое слово отца запечатлелось в ее памяти. «Ты не Синклер. Твоя мать просто выдала желаемое за действительное». — Оказалось, что я родилась раньше срока. Если бы я родилась в поставленный срок, стало бы ясно, что я не могу быть дочерью Уэнтворта.

— Срок можно поставить неправильно.

— Доктор предупредил мою мать, что если она не будет соблюдать постельный режим, то родит раньше срока.

Почему Фиона проигнорировала слова доктора и работала до последнего, ее отец не сказал. Возможно, им просто не хватало денег. Или, может, она хотела родить раньше срока, чтобы притворяться, будто отец ее ребенка Уэнтворт Синклер.

«Кто знает, что происходило в ее голове, — сказал Рокси ее отец. — Она всегда жила в мире своих фантазий, в который никого не впускала». Они с Фионой познакомились в баре через три недели после гибели Уэнтворта. Фиона была расстроена, и он угостил ее спиртным, чтобы она расслабилась. После этого они продолжили расслабляться на заднем сиденье его «доджа».

Рассказав все это Майклу, Рокси подытожила:

— Вот видишь. Яблочко от яблоньки недалеко падает. — Она издала невеселый смешок. — Только моя мать, в отличие от меня, узнав, что залетела, позвонила отцу своего ребенка. Выросший в семье ирландских католиков, он, как человек порядочный, женился на ней.

Никакой она не плод любви. Она именно то, чем всегда себя считала. Ошибка, побочный результат мимолетной интрижки, которая привела к нежелательному браку.

— Мой отец бросил мою мать не потому, что она не могла забыть Уэнтворта. Он просто недостаточно сильно нас любил, чтобы остаться с нами.

Рокси опустила голову. Все ее планы и мечты потерпели крах. Их убил пятнадцатиминутный разговор, закончившийся словами: «Прости, девочка. Я думал, ты знаешь».

Майкл ходил взад-вперед по кухне. Глядя на его дорогие ботинки, она думала, как неуместны они на фоне потертого линолеума.

— Это невозможно, — пробормотал он в унисон с голосом в ее голове. — Вчера все было так хорошо. Что это такое, черт побери?

— Реальность, — ответила Рокси.

Майкл провел ладонью по лицу:

— Для паники еще рано. Твой отец мог напутать с датами.

— Не мог. Моя жизнь сплошная череда неудач. Я провалилась как актриса, как дочь, как мать.

Что она может предложить Стеффи? У нее нет ничего, кроме этой квартиры, которую она вынуждена делить с другими людьми. Когда ее дочь тоже начнет считать себя ошибкой?

К горлу подкатила тошнота, и она едва успела добежать до раковины.

Майкл попытался ее приобнять, но она его оттолкнула, чтобы не видеть жалость в его глазах. Не добавлять его в список своих ошибок. Вчера он думал, что занимался любовью с богатой наследницей. На самом же деле он овладел заурядной официанткой. После того, что он узнал, его желание наверняка улетучилось.

— Все кончено, — сказала она, открыв кран с водой.

— Нет, не кончено. Я отправлюсь во Флориду и сам поговорю с твоим отцом. Потом попробую найти врача, который наблюдал Фиону во время беременности, или, по крайней мере, его записи.

— Зачем? Результат все равно будет тот же.

— Ты не можешь этого знать.

— Признай, Майкл, мы проиграли.

— Ты намерена вот так все бросить?

— А что я, по-твоему, должна делать?

— Продолжать бороться.

— Зачем? Чтобы выставить себя перед всеми еще большей идиоткой? Или, может, надеяться, что Синклеры дадут мне немного денег, чтобы я от них отстала?

— Почему нет? В любом случае это лучше, чем прятаться в квартире и строить из себя жертву.

Возмущенная его словами, Рокси повернулась к нему:

— Что это значит, черт побери?

— В точности то, что ты услышала.

— Я не строю из себя жертву.

Разве он способен ее понять? Разве жизнь когда-нибудь подвергала его тяжелым испытаниям?

— Неужели? Один телефонный разговор — и ты готова опустить руки.

— Что ты мне предлагаешь делать? Продолжать бессмысленную борьбу в надежде на то, что от меня откупятся? Я затеяла все это вовсе не из-за денег.

— Разве?

Он считает ее охотницей за состоянием? После того, что между ними было? После того, как она отдала ему свое сердце?

Ее охватил гнев.

— Ты прекрасно знаешь, что это не так. Я хотела узнать правду.

— Ты права. Прости. Я просто имел в виду, что ты хочешь лучшей жизни для дочери. И ты все еще можешь дать ей лучшую жизнь.

С помощью завуалированного вымогательства.

— Нет, — ответила она, зная, что не может поступить против совести.

Майкл покачал головой:

— Я не могу тебе позволить прекратить борьбу. Это дело слишком важное.

— Ты меня не слушаешь? Никакого дела больше нет.

— Должно быть!

Ярость, с которой он это произнес, потрясла ее.

Она знала, что он не привык проигрывать, но это было слишком.

— Прости, — сказала она ему. — Если ты хочешь победить, тебе придется взяться за другое дело.

— У меня нет других дел.

Что? Рокси потрясенно уставилась на него.