— Ты была права, когда сказала, что сострадание во мне умерло, я не знаю, что это такое. — Брайан хотела возразить, но Шейд покачал головой. — Я нетерпелив, никому не сочувствую.

«Интересно, смотрел ли он на свои работы, — думала Брайан, — видел ли, как точно там запечатлены эмоции?» Но ничего не сказала, давая ему возможность высказаться.

— Я перестал верить в постоянство, близость, подлинную близость между двумя людьми, но по-прежнему верю в честность.

Что-то в его голосе пугало Брайан, она хотела отодвинуться дальше, но осталась на месте, почти касаясь Колби. Чувствовала мерное биение его сердца, в то время как ее пульс учащался.

— Постоянство редко встречается в наши дни. — Неужели этот спокойный и уверенный голос принадлежал ей? — Я сама уже не ищу его.

Разве не это Шейд хотел услышать? Но слова Брайан почему-то не принесли ему удовлетворения. Он посмотрел на их переплетенные пальцы.

— Тогда понятно, почему ни один из нас не дает обещаний и не ищет их.

Брайан сглотнула.

— Никаких обещаний, — наконец выдавила она. Ей нужно было уединиться и подумать над этой фразой. Брайан осторожно улыбнулась. — А сейчас нам обоим, пожалуй, не помешает немного поспать.

Когда она встала, Шейд пристально посмотрел на нее и крепче стиснул руку. Он говорил о честности искренне, хотя это было непросто. Угасающий лунный свет заливал лицо Брайан, но глаза оставались в тени. Ее рука была спокойной, но сердце бешено колотилось.

— Ты нужна мне, Брайан.

Он мог сказать что угодно, и на все у нее нашелся бы ответ. Желания? Нет, желаний недостаточно. Она уже говорила об этом. Требования? От них можно отказаться или отмахнуться.

Но необходимость… Необходимость — сильнее, теплее, глубже. Этого достаточно.

Он не шевелился. Ждал. Наблюдая за ним, Брайан поняла, что он предоставляет ей выбор — уйти или остаться. Обычно он принимал решения сам, однако, оказалось, иногда позволял другим делать это. Но именно в тот момент у Брайан выбора не было.

Она аккуратно освободила руку, так же медленно подняла обе ладони к лицу Шейда и притянула его к себе. Последовал долгий и глубокий поцелуй. Они не закрывали глаз. Оба сделали шаг навстречу. Добровольно.

Брайан предлагала, легко касаясь его кожи, требовала теплыми уверенными губами. Шейд принимал эти требования и отдавал ей всего себя. А потом оба забыли правила.

Ее ресницы дрожали, рот был приоткрыт. Шейд бездумно притянул ее к себе, их тела оказались совсем близко. Она не сопротивлялась и последовала за ним, когда он потянул ее со скамьи на ковер.

Триумф и слабость от прикосновений. Брайан всего этого желала. Она хотела позволить себе расслабиться, дать волю страсти. Шейд оказался требовательным, и Брайан не нужно было думать, скрывать то, что она готова была дать ему, только ему одному.

Бери еще. Она сходила с ума от желаний собственного тела. Бери все. Она почувствовала, как он оттягивает широкий ворот ее пижамы, обнажая плечо, и охотно позволила ему это сделать. Еще больше. Она провела руками по его голой спине, теплой от ночного бриза, врывавшегося в окна.

Шейд оказался непростым любовником. А разве Брайан не догадывалась об этом? Нетерпелив, но ведь она все именно так и представляла. Знала заранее и теперь боялась, что никогда не сможет расслабиться с ним. Шейд завел ее быстро и сильно. У нее не было возможности наслаждаться отдельными ощущениями, потоки эмоций бурлили внутри.

Резкий вкус его губ, кожи. Аромат цветов и сладко-острый запах плоти. Колючий ворс ковра под коленями, жесткие ладони, мягкие губы. В ушах отдавался стук сердца, он сплетался с шепотом Шейда, Шейд звал ее по имени. Брайан видела блеск в его глазах, лунный свет, тени и снова сливалась с Шейдом в поцелуе. Все плавилось и сливалось воедино, пока не осталась одна лишь страсть.

Шейд стянул рубашку Брайан еще ниже, и ее руки прижались к телу. На мгновение она оказалась совершенно беспомощной. Шейд стал спускаться от ее лица к груди, не спешил, наслаждался вкусом, дразнил губами, языком, зубами. Многие женщины сочли бы его безжалостным.

Наверное, ее стон заставил разгоряченного Шейда притормозить. Брайан была такой тонкой, такой гладкой. Лунный свет заливал ее, и он видел, где заканчивается загар и начинается нежная бледная кожа. Однажды Колби уже отвернулся, побоявшись навредить Брайан, но теперь не мог сопротивляться желанию, ее мягкость манила к себе. Он остро чувствовал запах Брайан, сексуальный, соблазнительный, тонкий. Она сама была именно такой, и Шейд безвозвратно пропал.

На какое-то время он утратил контроль над собой, но потом жестким усилием вернул его. Сколько бы раз они ни занимались любовью сегодня — один или сто, — Шейд будет держать себя в руках. Вот как сейчас, когда Брайан выгнулась под ним. Он уже давно решил, что всегда будет себя контролировать.

Постепенно стягивая одежду, он методично исследовал каждый сантиметр ее тела. Она уже сходила с ума от удовольствия, но он продолжал. Ее разгоряченная кожа теперь казалась еще мягче и пахла еще соблазнительнее. А его поцелуи по-прежнему были жадными.

Наконец Брайан высвободила руки. Добралась до первого пика удовольствия со сбившимся дыханием, но все еще сильная энергия и страсть бушевали в ней. Теперь она тоже могла прикасаться к нему, дразнить, соблазнять, отнимать силы. Она двигалась быстро, не позволяя Шейду отступать. Все это было неожиданно, безумно, и он не мог сопротивляться. Он уже не мог остановиться. Брайан не позволяла ему брать, не отдавая. И Шейд стал сходить с ума. Пытался мыслить трезво, сдерживаться, но Брайан была слишком соблазнительной. Свое тело он отдал ей спокойно, теперь она соблазнила его разум. Чистые яркие сильные эмоции захлестнули Колби.

Сплетясь телами и душами, они возносили друг друга все выше и выше.

Утром оба были очень осторожны. Никому не хотелось сказать что-то двусмысленное. Они не смогли справиться с соблазном и нарушили правила, которые сами установили. Занимались любовью, и для обоих этот контакт стал самым ярким, самым важным в жизни. Они обожглись на молоке и теперь пытались дуть на воду.

Женщине вроде Брайан, которая привыкла говорить что хочется и поступать как вздумается, нелегко было осторожничать двадцать четыре часа в сутки. Но они обо всем договорились перед тем как заняться любовью, никаких обязательств, никаких сложностей. И никаких обещаний. Оба провалили самые важные отношения в своей жизни, оба развелись. И теперь не хотели новых неудач.

Путешествуя по Оклахоме, они посвятили целый день проходившему в маленьком городке родео. После канзасских торжеств в честь Четвертого июля Брайан не видела ничего подобного. Ей понравилось, как люди боролись с животными, с другими людьми и со временем. Каждый мужчина, решившийся усмирить мустанга или быка, был готов стоять до последнего.

Кто-то принимал участие впервые, кто-то уже много лет выходил на арену, но цель была у всех одна — победить и перейти в следующий тур. Игра походила на жизнь, и это нравилось Брайан.