Сначала Джереми проходит через неловкую процедуру получения семени для анализа спермы. Кабинет врача находится в Филадельфии, в современном медицинском центре, где у лифта висит указатель: «ГЕНЕТИЧЕСКАЯ КОНСУЛЬТАЦИЯ». В медицинском центре работают как минимум десять врачей, пытающихся помочь бесплодным парам реализовать их мечту о ребенке. Все это производит гнетущее впечатление на Бременов, но они дружно смеются, когда Джереми предлагают пройти в туалет для получения «образца».

Он посылает Гейл картинку: номера «Пентхауса», «Плейбоя» и еще нескольких глянцевых журналов в пластмассовой подставке на стойке около туалета. Рядом со стопкой журналов лежит листок с объявлением: «Учитывая расходы на замену пропавших журналов, мы просим не выносить их из этой комнаты».

В маленькой приемной, где она ждет своего врача, Гейл начинает хихикать. Можно мне посмотреть?

Отвали, – отзывается ее муж.

Ты шутишь? Остаться без такого потрясающего чужого опыта? Без таких острых ощущений?

Будут тебе острые ощущения… Булавкой в глаз, если не оставишь меня одного. Серьезно.

Да… серьезно. – Гейл изо всех сил сдерживает смех. Джереми видит, как ее врач входит в смотровую и застает пациентку, согнувшуюся пополам от хохота, с текущими по щекам слезами. – Серьезно, – мысленно повторяет она, а потом глазами Джереми смотрит на фотографии в первом журнале. – Боже милосердный, неужели эти молодые женщины могут позировать в таком виде?! – Она снова хихикает.

Раздраженный, Джереми не отвечает. Разговор отвлекает его. Он перелистывает страницы.

Проблема, Джереми?

Уходи. – Он захлопывает журнал и вздыхает.

Давай, я помогу. – Гейл ширмой отгораживается от двери и начинает раздеваться, наблюдая за собой в большое зеркало на стене.

Эй! Какого черта ты…

Гейл расстегивает последнюю пуговицу на блузке, снимает ее и аккуратно кладет на спинку стула, а потом указывает на больничную рубашку, лежащую на кушетке. – Медсестра сказала, что будет осмотр.

Послушай…

Тихо, Джереми. Читай свой журнал.

Джереми возвращает журнал на стойку и закрывает глаза.

Гейл Бремен – маленькая женщина, ростом всего пять футов и два дюйма, но у нее сильное, тренированное тело классических пропорций, чрезвычайно сексуальное. Она улыбается мужу в зеркало, и он думает, уже не в первый раз, что самый большой вклад в эту сексуальность вносит именно ее улыбка. Похожую улыбку, обворожительную, провокационную, но необыкновенно искреннюю, Джереми видел у одной-единственной женщины – гимнастки Мэри Лу Реттон. В неотразимой улыбке Гейл точно так же участвовали щеки, губы и белоснежные зубы; это было приглашение к легкому флирту, понятное без слов.

Гейл читает его мысли, перестает улыбаться и притворно хмурится, а потом подмигивает. Не обращай на меня внимания. Занимайся своим делом.

Идиотка.

Жена Джереми снова улыбается, после чего снимает черную юбку и сорочку и кладет их на стул. В простом бюстгальтере и трусиках она выглядит беззащитной и необыкновенно привлекательной. Гейл заводит руки за спину, чтобы расстегнуть бюстгальтер, с той природной женской грацией, которая всегда восхищает Джереми. Потом слегка сводит плечи, и ее груди сближаются, а обтягивающая их ткань соскальзывает. Она кладет бюстгальтер на стул и стягивает трусики.

Еще смотришь?

Джереми смотрит. Он смотрит на жену с почти религиозным благоговением, очарованный ее неброской красотой. Черные короткие волосы мягкими волнами падают на высокий лоб. Густые и темные брови – как у Аннетт Фуничелло[8], однажды с досадой сказала Гейл – придают выразительность ее карим глазам. Художник, рисовавший пастелью ее портрет несколько лет назад, когда они отправились на прогулку на остров Монхеган, сказал Джереми, который наблюдал за его работой: «Я слышал о светящихся глазах, но всегда считал это выдумкой. До этого момента. У вашей дамы, сэр, глаза светятся».

Черты лица Гейл каким-то образом сочетают тонкость и силу: изящная линия скул, прямой нос, тонкие лучики вокруг глаз, сильный подбородок и белая кожа, розовевшая на солнце или от смущения. Сейчас эта женщина нисколько не смущена, хотя, когда она снимает трусики и на секунду застывает перед зеркалом, щеки ее пылают.

Джереми Бремена не слишком возбуждала женская грудь. Возможно, в этом виновата легкость, с которой он в подростковом возрасте подслушивал мысли девочек, а возможно, стремление видеть все уравнение – в данном случае все тело, а не его составные части; но после преодоления неизбежного сексуального кризиса в подростковом возрасте женская грудь представлялась ему обычной частью анатомии человека. Привлекательной, да… но не постоянным источником сексуального возбуждения.

Грудь Гейл была исключением. Великовата для ее роста, но Джереми волновал вовсе не размер. У девушек из журналов, выложенных для помощи донорам спермы, были огромные груди, но их пропорции казались Бремену неправильными или просто глупыми. А вот грудь Гейл…

Джереми качает головой, обнаруживая, что какие-то вещи не решается выразить словами, даже наедине с собой.

Попробуй.

Грудь Гейл чрезвычайно сексуальна. Пропорциональная подтянутому телу и сильной спине… идеальная – единственное слово, которое приходит на ум Джереми… Высокая, но тяжелая, которую так и хочется обхватить ладонями, гораздо светлее загорелой кожи в других местах… с маленькими прожилками, просвечивающими сквозь белую кожу там, где заканчивается линия загара… с розовыми, как у юной девушки, околососковыми кружками. Соски лишь слегка твердеют под действием прохладного воздуха. Но вот ее грудь снова стиснута и приподнята – Гейл инстинктивно обхватывает себя руками, пытаясь согреться. Темные волоски на ее предплечье становятся видимыми на фоне округлости белой, тяжелой груди.

Гейл не отрывает взгляда от зеркала. Но Джереми позволяет себе посмотреть на ее отражение под другим углом, размышляя: Я вижу отражение в моем мозгу ее мысленного представления о ее отражении. Призрак, восхищающийся тенью призрака.

Бедра у Гейл широкие, но не слишком. Сильные бедра и поднимающийся вверх треугольник темных волос, густоту которого можно было предположить по густым темным бровям и по теням под мышками. Изящные колени и лодыжки вызывают ассоциации не только со спортом, но и с классическими пропорциями лучших скульптур Донателло. Джереми опускает взгляд, удивляясь, почему мужчины не восхищаются необыкновенно сексуальными дугами и округлостями, из которых состоят такие стройные ноги.

Гейл отодвигает ширму и левой рукой тянется к рубашке – это не стандартная больничная рубашка, а дорогое изделие из чесаного хлопка для привилегированных клиентов – и замирает вполоборота к зеркалу. Левая грудь и бедро освещены мягким светом, проникающим сквозь жалюзи. Все еще проблемы, Джереми? – Улыбка. – Нет, вижу, что нет.