Его слова обратили мои члены в мрамор, а голос – в пустой звук, и только мое имя, произнесенное Дюпеном вновь, освободило меня от оцепенения, точно рассеяв злые чары. Я отодвинул щеколду, настежь распахнул дверь и заключил друга в объятия. Дюпен напрягся всем телом, однако стойко терпел мои проявления дружеских чувств, пока я не разомкнул рук и не сказал:

– Входите! Входите же скорее, вы совсем замерзли!

Дюпен поднял со ступеней небольшой кожаный саквояж, шагнул в прихожую, но тут же остановился. Подняв взгляд вслед за ним, я увидел Сисси и Мадди, с опаской наблюдавших за нами из гостиной.

– Это – шевалье Огюст Дюпен. Разумеется, вы не раз слышали от меня о нем. Входите же, Дюпен, познакомьтесь с моей женой и тещей, – сказал я.

Благодаря внезапному прибытию друга, все мои страхи уступили место невероятному облегчению. Жена спустилась к нам, в прихожую, мать последовала за ней.

– Месье Дюпен, я слышала о вас столько хорошего и просто счастлива наконец-то познакомиться с вами лично, – сказала Сисси.

Дюпен отвечал на это низким, однако по-солдатски закостенелым поклоном.

– Нет, мадам По, это я безмерно рад познакомиться с вами и лишь надеюсь, что вам хватит великодушия, дабы простить мое вторжение в столь неподобающий час.

– Нечего тут прощать. Вы – наш друг, оказавшийся в чужом городе. Разумеется, вы просто обязаны были прийти к нам!

– А это – моя теща, миссис Клемм, – продолжал я, указав на Мадди, глазевшую на Дюпена с нескрываемым изумлением.

– Вот-те на, Эдди, – пробормотала она, переводя взгляд с меня на моего друга, – да вы же с ним просто близнецы…

Под действием беспокойства морщины на ее лице сделались глубже прежнего, и Мадди отодвинулась от Дюпена подальше, будто от чужого пса – как знать, что может прийти ему в голову?

– Ваш зять для меня – все равно, что брат, столь велико мое к нему уважение, – любезно откликнулся Дюпен. – И если сие родство придает нам внешнее сходство, для меня это только лестно.

Мадди с опаской кивнула. Судя по поведению тещи, успокаиваться она не спешила.

– Не выпить ли нам чаю? – предложил я. – Учитывая погоду и обстоятельства, нам всем не помешает подкрепиться.

Мадди немедля поспешила на кухню, но, проходя мимо Дюпена, вновь откровенно вытаращилась на него и разве что не разинула рот.

– Дорогой, прими у месье Дюпена пальто, и давайте-ка присядем у огня, – велела жена.

Передав мне пальто и шляпу, Дюпен осторожно, точно зверь, опасающийся ловушки, проследовал за Сисси в гостиную. Пристроив его одежду на вешалку, я поспешил за ними.

– Прошу, располагайтесь поудобнее, – сказала Сисси, указывая Дюпену на мое кресло, стоявшее напротив ее собственного. – Ночь сегодня просто устрашающе холодна.

Дюпен охотно повиновался и вытянул ноги к трескучему пламени. Вот тут-то, когда мягкие янтарные отсветы огня озарили его черты, я и понял, что так встревожило Мадди. Друг сидел прямо под моим портретом, и сторонний наблюдатель легко мог ошибиться, сочтя, будто на полотне изображен вовсе не я, а он. Мало этого: все до единой детали портрета, который, на мой взгляд, отражал мой образ и дух весьма скверно, как нельзя лучше подходили Дюпену!

От этих дум меня заставил очнуться голос Сисси:

– Плавание было трудным? Вы выглядите ужасно усталым.

– За два дня до прибытия в бостонский порт мы попали в страшный шторм. Волны захлестывали пароход с такой силой, будто вот-вот увлекут его на дно, и я, конечно же, не смог уснуть.

– Какой кошмар, – посочувствовала Сисси. – Недолгие лодочные прогулки мне очень нравятся, но Эдди говорит, что Атлантика в дурную погоду может оказаться хуже всякой болезни. Надеюсь, ваше плавание из Бостона в Филадельфию было не таким изнурительным?

Дюпен кивнул и уставился на собственные ладони так, точно видел их впервые в жизни, но вскоре звон чайных приборов привлек его взгляд к двери.

Войдя в гостиную, Мадди опустила поднос на стол и наполнила чаем три чашки.

– Душевно вам благодарен, мадам, – сказал Дюпен.

Принятая им чашка задребезжала о блюдце, если не видом, то звуком свидетельствуя о дрожи в руках.

Мадди степенно кивнула.

– Эдди, я постелю у тебя в кабинете, – сообщила она, покидая комнату.

– Прошу, не стоит утруждаться, – сказал Дюпен ей вслед.

– Дюпен, вы приехали из Франции в Филадельфию единственно ради того, чтобы помочь в раскрытии тайны, не вполне понятной мне до сих пор. Безусловно, это не стоило вам никакого труда!

– А еще Эдди рассказывал нам о вашем гостеприимстве в Париже. Мы будем счастливы ответить взаимностью, – добавила Сисси.

В неловком молчании мы принялись за чай.

– Недавно я отправил вам второе письмо, – наконец заговорил я, – но в эту минуту оно еще плывет через Атлантику. Даже не знаю, с чего лучше начать описание случившегося за последние несколько недель.

– Эдди, сегодня ты его и не начнешь, – объявила Сисси, поднявшись на ноги, – ведь видно же: месье Дюпену нужно выспаться. Не приготовить ли вам еще чаю, с собой?

– Да, чай пришелся бы весьма кстати. Боюсь, ночной холод никак не желает меня отпускать, – откликнулся Дюпен.

Я тоже поднялся из-за стола.

– Я приготовлю чай, дорогая.

Жена удивленно вскинула брови, но воздержалась от комментариев.

– Что ж, месье Дюпен, тогда доброй вам ночи. Я отправляюсь спать и оставляю вас на попечении мужа. Увидимся утром.

– Еще раз спасибо за гостеприимство. Словами не выразить, как я вам благодарен.

Я последовал за женою в прихожую.

– Дорогой, не засиживайтесь за разговорами допоздна. Ему нужно отдохнуть.

– Я вскоре присоединюсь к тебе, – пообещал я, поцеловав ее.

Вернувшись в гостиную, я обнаружил Дюпена настороженно выпрямившимся в кресле, словно птица на насесте. Невзирая на изнуренный вид, сна у него не было ни в одном глазу. Я отворил дверцу буфета, стоявшего у камина, и снял с полки бутылку.

– Невозможно описать, сколь велико облегчение, вызванное вашим приездом, – сказал я, наклоняя бутылку.

Тонкая струйка янтарной жидкости потекла в пару бокалов, будто только того и ждавших, жадно разинув рты.

– Amicis semper fidelis! – провозгласил я, поднимая бокал. – Вы, как всегда, верны слову, Дюпен, и я перед вами в неоплатном долгу.

– Прошу, не оскорбляйте меня разговорами о каких-либо долгах. Если кто-то угрожает вам или вашей семье, я буду просто счастлив помочь. Всем, чем смогу.

Сделав по солидному глотку, мы с Дюпеном ненадолго умолкли, позволяя огню и виски согреть нас изнутри и снаружи.