— Каким образом? — придерживая разгневанного шефа за плечи, чтобы тот не вырвался и не продолжил скандалить с подругой, громко спросил Марвин. — С помощью вашего истукана? Того, что в кабинете?

— Именно. — Негор внезапно успокоился. Отведя от себя руки Марвина, он сел на край стола, снял пенсне и, оставляя на щеках темные полосы, устало потер лицо ладонью. — Я хотел упечь мерзавца в карцер иллюзий, пожизненно. Но для того, чтобы открылся замок свободной камеры, необходимо согласие всех сотрудников на изоляцию безумца. Которое я не получил, потому что Фемах удрал раньше, чем стал окончательно сумасшедшим.

— Понятно, — задумчиво сказал Марвин. — Надо же, в который раз убеждаюсь, что в основе самых неожиданных поступков всегда лежит банальнейший повод… А карты? Для чего они, откуда?

— После, — отмахнулся негор, вставая и надевая оставленный на стуле пиджак. — Марвин, ты вот чего, ты иди, ладно? Нам с Жанной поговорить надо. О личном, без посторонних. И не бойся, никаких эксцессов больше не будет. Думаешь, я не понял, почему ты кинулся выяснять подробности? — Шеф слабо улыбнулся.

Марвин оглянулся на Жанну, та прошелестела на выдохе:

— Спасибо, не беспокойся.

— Ладно. — Марвин вышел из комнаты, обернулся на пороге. — Если что, я в буфете. Или у себя.

Но ему никто не ответил: Жанна и шеф, взявшись за руки, молча стояли и смотрели друг на друга. Смутившись, Марвин поторопился уйти.

В зале собраний было тихо, просторно — свечи, как и мебель, вновь пропали неизвестно куда. Тусклое дежурное освещение навевало дремотное состояние, потому Марвин, не задерживаясь, направился прямиком в буфет. Поужинать и спать, чего ж еще. Однако, не дойдя до буфета, он услышал далекое, едва слышимое пение. Пели где-то в коридоре, ведущем к бриллиантовому дождю, на два голоса, от души, фальшиво и нестройно.

— А жизнь продолжается, — с удовольствием заметил Марвин. Забыв об ужине, он зашагал по коридору навстречу песне.

Там явно не хватало третьего. Тоже безголосого и тоже крепко фальшивящего.

Марвин закончил бриться. Умылся, фыркая и разбрызгивая вокруг раковины воду, вытер лицо полотенцем, критически изучил свое отражение в зеркале — а, сойдет, не на свидание собрался — и вышел из ванной комнаты. Насвистывая что-то немузыкальное, но вполне подходящее к утреннему настроению, Марвин направился в гостиную.

Возле письменного стола, повернув стул спинкой вперед, сидел Далий. Подперев щеку рукой, он то ли дремал, то ли о чем-то глубоко задумался: с напарника можно было писать убедительную картину под названием «Утро после загула». Помятый вид Далия красноречиво говорил о том, что нынешняя ночь удалась. И что после ухода Марвина напарник продолжил веселье в компании с Гибаряном.

Похоже, одевался Далий тоже в полусне, иначе чем можно было объяснить его пеструю до ряби рубашку-безрукавку, пляжные шорты и резиновые тапочки-шлепки на голую ногу. Наряд, от которого консервативный шеф сначала впадет в ступор, а затем разразится воспитательной речью о нравах молодежи.

А после вкатит Далию строгий выговор. Однозначно.

Марвин подошел к шкафу, достал с полки флакон с одеколоном, налил в ладонь и протер лицо. Затем принялся одеваться, посматривая на гостя, однако Далий никак не отреагировал на появление Марвина.

— Что-то ты сегодня рано, — наконец заметил Марвин; одновременно с его словами напольные часы пробили девять. — В смысле рано для тебя, — глянув на циферблат, уточнил Марвин. — Ты же раньше десяти не просыпаешься. Хотелось бы знать, с какого перепуга твой неурочный подъем, прямо-таки ни свет ни заря.

Далий приоткрыл один глаз, убедился, что Марвин ему не мерещится, и сонно сказал:

— Мне скучно. И томно. Причем как-то одновременно.

— А нечего было после бриллиантового дождя в грот с шампанским переться, — без сочувствия заметил Марвин. — В развлечениях главное вовремя остановиться.

— Не в шампанском дело, — зевнув, отозвался Далий. — Что мне та шипучка, тьфу, а не питье… У меня, Марвин, не похмелье, а гораздо хуже. У меня, понимаешь, философское настроение. Как только проснулся, так сразу и понял — опаньки, стряслось! Ну, и как дальше спать, когда в голове полная фигня? Пришлось вылезти из кровати, чтобы отвлечься от дурацких размышлений, допить остатки шампанского и выгнать Гибаряна.

— Он у тебя ночевал? — обувая сандалии, равнодушно поинтересовался Марвин. — Не смог до своего номера доползти?

— Вот ты смеешься, а зря. — Далий грустно посмотрел на приятеля. — Я, может быть, человека от смерти спас. Гибарян у меня в бассейне заснул, на надувном матрасе. А матрас за ночь почти весь сдулся… Мне медаль надо давать, типа за спасение утопающего, и премиальные.

— Обратись к шефу, — посоветовал Марвин, — он у нас человек душевный, враз тебя и медалью, и премиальными обеспечит. Несомненно, хе-хе.

— Кстати, о начальстве, — вспомнив, оживился Далий. — Я ведь, прежде чем к тебе зарулить, к нему сходил. Шеф хотел мне переносной сейф для артефактов выдать, специальный железный чемоданчик с ручкой. Чтобы, значит, они сами по себе не активировались.

— Да знаю я про экранирующее железо, — отмахнулся Марвин, — можешь не объяснять. Но, помнится, ты должен был забрать снаряжение несколько дней тому назад.

— Я забыл, — беззаботно улыбнулся напарник. — И вообще, какая разница, днем раньше, днем позже, все равно в мироздании ничего от этого не изменится. Слушай сюда. — Он заговорщицки понизил голос. — Значит, пришел я к шефу, постучал в дверь, а там тишина. Я за ручку, толкаю, а дверь-то не открывается! Замок поставил, что ли?

Марвин вспомнил вчерашнюю размолвку шефа с Жанной, понимающе усмехнулся, но объяснять что-либо Далию не стал — зачем разглашать информацию личного характера? Напарника случившееся не касалось, а сплетничать Марвин не любил.

— Вряд ли. — Марвин похлопал товарища по плечу. Думаю, дверь столом подперли, и все дела. Вставай, пошли завтракать!

— Но зачем столом-то? — поднимаясь, встревожился Далий. — Для чего? Ей-ей, какая-то жутко подозрительная тайна. Очень она меня настораживает.

— От таких любознательных, как ты, и подперли, — веселясь, сказал Марвин. — От чересчур ранних граждан с философским настроем.

В буфете, как обычно, было пустынно. Шеф и Жанна наверняка отсыпались после бурного выяснения отношений; недоутопленный Гибарян скорей всего отправился в какое-нибудь секретное местечко с алкогольным источником, для восстановления здоровья. А Рипли, как казалось Марвину, вообще питалась одним лишь святым духом — за все время он еще ни разу не видел девушку в буфетном зале. Хотя, возможно, она просто стеснялась есть на людях и выжидала, когда помещение будет свободным. Что ж, у каждого свои проблемы.

Так как накануне Марвин забыл составить меню на сегодняшний день, завтракать ему пришлось чем придется. Впрочем, еда сейчас мало интересовала Марвина, он размышлял о вчерашних событиях. Например, о том, кем был создан погибший лазутчик: вряд ли Фемах стал продвинутым колдуном в сотворенной им реальности, ох вряд ли. Нелогично это было бы. Потому что бывший видящий искал готовый мир, давно существующий — по его мнению. Где уже есть правительство, король или император, маги, полиция, судьи и судебные исполнители, обыватели и конечно же налоги. Какое ж государство да без налогов! А вот какую роль в той выдуманной реальности назначил себе Фемах, был вопрос вопросов. Возможно, он теперь работает дворником, или сапожником, или уличным торговцем — и ведать не ведает, что это именно он поддерживает существование окружающей его действительности. Живет обычной жизнью, всем довольный, ни на что более не претендующий.