— Выходит, они честные люди?

— Нарушивших правила жестоко истребляют. Возможно, это слухи, но лично я о предательстве наймов не слышала.

— Он говорил, что наймы не трогают пленных, это так?

— Так, — подтвердила Салима, — говорю же — выродки, у них всё не как у нормальных людей.

На этот счёт Тим готов был не согласиться.

— А как насчёт личной клятвы?

— Ты всё-таки хочешь идти к сержанту?

— Зависит от твоего ответа.

— Если найм даёт слово, то его держит.

— Спасибо, Салима, я услышал.

Посидев ещё несколько минут, поболтав о посторонних вещах, Тим засобирался в расположение.

— Малой, — окликнула Салима уже вышедшего из блока Тима, — учти: просьба твоя вряд ли кому-то понравится, особенно Скарту.

— Но ведь я имею право её озвучить?

— Да, — кивнула девушка, — такое право ты имеешь.

***

— Найма? — громче, чем хотелось бы, воскликнул сержант, — зачем тебе эта падаль?

В жилом солдатском блоке сейчас находился почти весь гурт. Тим видел, как многие, отложив свои дела, навострили уши, но большинство сослуживцев обступили стол, за которым Тим обратился к сержанту.

На Вейта в предстоящей сегодня вакханалии у многих имелись свои планы. Коротко, за несколько минут, Тим поведал свою историю, рассказал о Росе Вросски и причинах, по которым он клялся его найти.

Намерение Тима мстить вызвало всеобщее одобрение, лишь сержант задумчиво ел его глазами.

— Не пойму, — сказал он наконец, — а найм здесь при чём?

Пришлось рассказать всё. Как вывел найма из изолятора, о разговоре, о данных клятвах. Какое-то время Скарт смотрел на него как на умалишённого, после чего перевёл взгляд за спину Тима и закрыл глаза.

В ухо прилетело так, что, сбив со скамьи, швырнуло на пол. В голове звенело, но даже сквозь звон отчётливо услышал упавший до мороза голос сержанта.

— Поднимите его.

Рывком поставили на ноги. Ухо горит, в глазах круги и искры, но то, что Скарт, выйдя из-за стола, встал напротив, рассмотрел хорошо.

— Мразь, — замахнувшись, сержант влепил ему по щеке ладонью, но в глазах заискрило, — ты, малолетняя тупая мразь, никому не сказав, вывел найма из камеры, — ронял слова Скарт, — ты, тварь, хоть понимаешь, что ты мог наворочать?

Ещё удар, облизав губы, почувствовал солоноватый вкус.

— Ты хоть знаешь, животное, что наше корыто хоть и потеряло ход, но силовая установка работает в штатном режиме? Ты понимаешь, что окажись там найм, то наши останки в виде атомов уже мчались бы в пространстве, перегоняя друг друга?

— Простите меня, — растерянно бормотал Тим, — я об этом не знал, я просто хочу отомстить за своих.

— Это похвально, но не значит, что нужно угробить весь экипаж.

— Я понял, — заверил Тим, потряхивая звенящей головой, — больше не повторится.

— Принято, садись на место, — сказал сержант.

Он тоже вернулся за стол. Какое-то время молча наблюдал, как Тим утирает тряпкой лицо, затем обвёл взглядом стоявших у стола пехотинцев.

— Что скажете?

— Он равноправный член гурта, — донёсся из-за спины голос Эйшора, и по плечу хлопнула ладонь, — правильно говорю?

— Да, — подтвердил Тим.

— Тогда пусть платит и забирает это дерьмо, — сказал Эйшор, — моё мнение.

— И сколько стоит найм? — обведя всех взглядом, спросила Лила.

— Столько, сколько Тим Вирон заработал за всё время службы, согласен? — обратился он к Тиму.

— Согласен.

— Идёт, — подвёл итог сержант, — найм твой. Я к лейтенанту, он даст замену из сурийских техников, а кого взять — выберешь ты, — указал он на Тима, — лично ткнёшь пальцем, иначе не договоримся.

Такого не ожидал. Отправить человека на жестокую смерть он не рассчитывал. Внутри жестокий протест, но на кону стояла не только месть. Тим уже придумал, какие условия поставит Вейту: среди них был сбор информации обо всех поселенцах. Он был уверен, что рано или поздно вытащит всех, кто доживёт до их встречи. Противопоставив одну жизнь многим, сделал выбор.

— Согласен.

— Это не всё. Есть подозрение, что вечером мы тебя не увидим. Я прав.

— Ты прав, — сообразив, куда клонит сержант, поникшим голосом сказал Тим.

— Так не пойдёт. Если ты в гурте, то со всеми правами и обязанностями, если нет — наша сделка не состоялась. Понял, о чём я?

— Я понял, о чём ты.

— Мстить за убитых — прямая и почётная обязанность каждого из нас. Мы вяжем себя кровью, и в бою ради спасения одного готовы сдохнуть все. Так ты с нами?

По глазам стоявших вокруг видел: сдать назад он не может. Помня слова Салимы, что в гурте он из — за премии и избавятся от него с лёгкостью, а сдохнув, он не поможет своим, Тим второй раз в жизни пошёл на сделку с совестью.

— Да, — ненавидя сержанта до глубины души, сказал он, — сегодня я буду со всеми.

— В таком случае, добро пожаловать в гурт, Тим Вирон, — открыто улыбался Скарт, — сегодня ты станешь равным, сегодня ты заслужишь право голоса.

Глава 9

Желудок свело, потащило, но что-либо из себя выдавить он уже не мог. На дне контейнера давно ворочалось всё его содержимое, а спазмы всё сотрясали Тима. Из глаз — слёзы, в них самих — мука. Всё, что было сегодня, что делал сам и делали другие, сейчас валилось из памяти и красочно мелькало перед глазами. Это был слом всего, во что верил, на что опирался. Под бдительным оком кружащего вокруг сержанта Тим вытворял такое, от чего сейчас не хотелось жить.

Утром, когда участники казни отправились спать, Тим поспешил сюда. В каморке, куда испуганных детей когда-то привёл Марин, ничего не изменилось. К ремонту распределителя ещё не приступили. Место было пустынное, упав на койку, Тим дал волю чувствам. Впервые с пятилетнего возраста он позволил себе плакать в голос.

***

Таких, как Тим, в кресле второго пилота уместилось бы двое, но в данную минуту великоватый размер ничуть не мешал. Оказаться в открытом космосе было непривычно, и если не знать, что всё вокруг — трансляция с внешних камер, то эффект присутствия был бы полным.

Вниманием Тима завладел плывущий за бортом, изъеденный язвами метеоритных ударов планетоид. Считался он сверхмалым, но видя закрывшую полнеба глыбу изо льда и камня, Тим искренне удивлялся подобной несправедливости.

Переведя взгляд, вновь затаил дыхание. Мириады звёзд, сложившие узоры в чернильных просторах космоса, разительно отличались от всего виденного ранее. Сегодня смотрел не на жалкий десяток звёзд, чудом показавшихся сквозь туман и облачность Вирона. Сегодня космос предстал во всём своём величие. Он незыблемой мощью и масштабами произвёл оглушительное, неизгладимое впечатление.