натянуто-непринужденных разговоров эта пытка, наконец, закончилась. Как только Шейраз удалился с кучей поклонов, я помахал блонде ручкой, ухватил Шеона под локоток и телепортировался в Шактистан, в свой гостиничный номер.

— Ты мог хотя бы попрощаться, — упрекнул полуэльф.

— С какого это перепугу? — искренне удивился я, — меня на этот ужин даже не приглашали. Ни в качестве гостя, ни в качестве придворного мага.

— Не знал, что ты такой обидчивый, — с улыбкой заметил Шеоннель.

— Ничего подобного! — возмутился я, — просто не люблю бессмысленных действий. Если Ханне не нужен придворный маг, зачем она заключала со мной контракт?

— Ты ей нужен, — очень убедительно сказал полуэльф.

То ли утешал, таким образом, то ли действительно так и есть. Я решил, что с этим потом разберусь и перешел к главному вопросу вечера:

— Послушал эту задницу шактистанскую?

— Он боится. И лжет. Одним словом, я считаю, что он обманывает потому, что боится, а не потому, что ему этого очень хочется и выгодно.

— Кто-то утащил Саффу и запугал неслабого мага? Во что же мы влипли, Шеоннель?

— Во что-то нехорошее, — констатировал полуэльф, — у нас еще есть возможность отменить план с Ларреном и не подвергать его опасности.

— Вот уж фигушки! Зря мы, что ли к Кардаголу на поклон ходили? — взвился я.

Шеон, конечно же, понял, что спорить со мной бесполезно и предложил разойтись на отдых. Ему, видите ли, нужно морально подготовиться к завтрашнему дню. Такой чувствительный, просто сил нет. Моральная подготовка ему понадобилась для того чтобы продать Ларрена. Зачем спрашивается? Ведь продавать его все равно не мы лично будем. Посидим себе в сторонке, убедимся, что красу нашу ненаглядную именно султан купил и удалимся. То есть нет. Сначала деньги заберем, а потом удалимся. Нужно не забывать, что мы все ж таки не кто попало, а торговцы. Очень жадные причем.

Ларрен

Поднимают меня, как кажется, очень рано. Накидывают на плечи халат, суют в руки стакан молока и лепешку, и пока я уплетаю это, какая-то особа женского пола и шактистанской национальности пытается расчесать мне волосы. А я сижу и тихо злорадствую. Да, мне больно, но я злорадствую. А что? Кардагол зря, что ли, старался, наколдовывая такую роскошную шевелюру. Вот пусть мучаются.

В результате с помощью масла, расчески и шипения на неизвестном мне языке у меня на голове сооружают странное нечто. Во всяком случае, оно тяжелое и шатается. Дать мне посмотреть на себя в зеркало никому и в голову не приходит. А я бы посмотрел — что такое можно сделать с волосами Лорелеи? Тем более, что возле левой щеки у меня теперь спираль болтается, скрученная из моих же волос. А справа — нет.

Женщина, окинув плод своих трудов удовлетворенным взглядом, начинает чем-то обмазывать мое лицо. Надо полагать, косметикой, но отчего ж ее так много?! Она кладет и кладет что-то густое жирное на мои щеки, глаза и губы, а я терплю, вспоминая самые изощренные ругательства.

Наконец, видимо, получив устраивающий ее результат, шактистанка тихо что-то проговаривает и начинает собирать в кучу выложенные ею ранее баночки и расчески.

— Уважаемая, а где моя одежда? — интересуюсь я. Ну, в самом деле, не в халате же мне идти? Нет, я бы мог. Если бы не одно но — он же вообще ничего не прикрывает, кроме части спины! А я — девушка стыдливая. Можно даже сказать, скромная. И неважно, что это тело я до сих пор не воспринимаю, как свое.

Женщина уходит, не удостоив меня ответом. Вернее, переходит к соседней ожидающей ее жертве.

А я сижу, как дурак, в халатик кутаюсь. По сторонам осматриваюсь.

Я здесь не единственная жертва. То есть товар. Нас пока пять. Пять нервных испуганных девиц разного облика. Возле каждой из девушек уже кто-то крутится. А вон на ту, блондиночку, маленькую, тоненькую, смахивающую на миниатюрного эльфа, уже и надевают что-то весьма своеобразное, что и одеждой-то назвать нельзя. Скорее средством для привлечения внимания. К стратегически важным местам. Да, по улице здесь так не ходят, что радует.

Но тут быстро приходит и моя очередь. Жестами мне дают понять, что следует встать, воздев руки к небу. После чего и я оказываюсь в какой-то прозрачной ночной сорочке красного цвета. А вот поверх нее на меня надевают еще одно платье — на сей раз чуть более приличное, но тоже очень тонкое. На него — нечто вроде длинного жилета из плотной ткани, широкий пояс с узорами. Кто-то там внизу уже копошится, обувая мои ноги в расшитые разноцветными нитками сандалии. В это же самое время мою растерянную физиономию прикрывают вуалью, которая крепится непонятно на что, но явно спрятанное в волосах. В качестве завершающего штриха "прелестную Лорелею" с ног до головы обрызгивают пахнущей цветами гадостью.

Меня подталкивают в спину, направляя в соседнюю комнату. Прохожу и вижу разодетых девушек под такими же, как у меня, намордниками, смирно сидящих вдоль стен. Надо полагать, выходим на финишную прямую.

Зачем я на это согласился?

Лин

Аукцион начался в полдень. С Ларреном нам увидеться так и не дали, вытолкали в зал и предложили устраиваться поудобнее. Ну, мы и устроились. Народа в зале пока было немного, торги только начались, и в первую очередь, как водится, выставили не самый интересный товар. Мне было откровенно скучно. Появление на "сцене" Ларрена предвиделось нескоро.

Ведущий аукциона объявил об открытии торгов. Сделал он это на зулкибарском языке. Почему на нем? Да потому что на аукционе не только шактистанцы присутствовали, а зулкибарский давно уже неофициально признан всеобщим языком среди торговцев. Одним словом, нам повезло. А то было бы смешно, если бы все действо велось на шактистанском, которого ни я, ни Шеон не знаем.

Ведущий расписывал качества выводимых на сцену рабов, явно завышая их достоинства и забывая о недостатках. Чего только стоило его заявление: "Этот орк силен как бык и кроток как ягненок", сделанное в адрес тщедушного полуорка со злыми глазками. Надеюсь, нашу красавицу Лорелею он преподнесет как надо.

Шел второй час торгов. Я от скуки глазел по сторонам. Людей к тому времени уже прибавилось. Точнее сказать — зал был полон, кое-кому не хватило сидячих мест, и они стояли вдоль стен.

В какой-то момент я наткнулся взглядом на вчерашнего блондинчика. Он устроился на подоконнике, теребя длинную косу, перекинутую через плечо, и с ухмылочкой смотрел прямо на меня, а, увидев, что я его заметил, подмигнул. Ну, все! Достал! Какого хрена он…

— Лин! — зашипел Шеоннель и дернул