Старуха. Клянусь Кипридой, хочешь ли, не хочешь ли…

Юноша. В шестидесятилетних нам пока еще / Нет нужды. Мы на завтра отложили их. / Кому и двадцати нет, те в ходу сейчас.

Старуха. При старой власти было так, голубчик мой! Теперь не то – за нами нынче первый ход.

Юноша. Как ходят в кости? В кости не игрок с тобой.

Старуха. Хоть не игрок, зато едок и пьяница!

Юноша. Не знаю, что болтаешь. Здесь я в дверь стучусь!

Старуха. Сперва в мою ты должен постучаться дверь.

Юноша. Гнилого решета не надо даром мне.

Старуха. Меня ты любишь. Знаю. Удивляешься, / Что здесь я, перед дверью. Протяни мне рот! (Обнимает юношу.)

Юноша (вырывается). Пусти! Страшусь я твоего любовника.

Старуха. Кого же?

Юноша. Живописца пресловутого.

Старуха. Кого?

Юноша. Сосуды красит погребальные / Для мертвых он. Уйди! Тебя заметят здесь.

Старуха. Чего ты жаждешь, знаю.

Юноша. Знаю, – ты чего. (Рвется из рук старухи.)

Старуха. Кипридою клянусь, меня избравшею, / Тебя не отпущу я!

Юноша. Бредишь, старая!

Старуха. Ты вздор несешь. В мою постель стащу тебя.

Юноша. Зачем крюки для ведер покупаем мы? / Не лучше ль вот такую вилу дряхлую / Спустить в колодец и на ней ведро тянуть?

Старуха. Не издевайся, милый, и ко мне иди! (Тащит юношу к дверям.)

Юноша. Не смеешь заставлять меня. Внеси сперва / В казну залог, именья часть пятьсотую!

Старуха. Заставлю! Афродитою клянусь! Люблю / С такими молодыми, обнявшись, лежать.

Юноша. А мне лежать со старыми охоты нет! / Я ни за что не соглашусь.

Старуха. Свидетель Зевс, / Тебя принудит это вот! (Выхватывает свиток.)

Юноша. Что это вот?

Старуха. Указ, тебе велит он ночевать со мной.

Юноша. А что в указе? Прочитай!

Старуха. Прочту! (Развертывает свиток. Читает.) «Постановили женщины, когда юнец / С молоденькой захочет переспать, сперва / Пускай прижмет старуху. А откажется / Прижать старуху и поспит с молоденькой, / В законном праве пожилые женщины, / Схватив за жгут, таскать юнца беспошлинно».

Юноша. Беда! Сегодня ж я Прокрустом сделаюсь.

Старуха. Законов наших мы заставим слушаться!

Юноша. А что, когда земляк или приятель мой / Себя заменщиком поставит?

Старуха. Сказано: / Владеть мужчине только меркой житного.

Юноша. Спастись присягой можно?

Старуха. Без влияния!

Юноша. Себя калекой объявлю?

Старуха. Наплачешься!

Юноша. Так что ж мне делать?

Старуха. Как велю, со мной идти.

Юноша. Ведь это же насилье?

Старуха. Диомедово!

Юноша. Тогда полынь насыпь на ложе брачное, / Четыре связки лоз поставь и траурной / Повязкой повяжись и погребальные / Кувшины вынь, водицу у дверей налей!

Старуха. Тогда уж и могильный мне венок купи!

Юноша. Конечно! Если только доживешь до свеч / И, как щепотка пыли, не рассыплешься.

Старуха тащит юношу в дом. Из дверей другого домика выходит молодая.

Молодая. Куда его ты тащишь?

Старуха. Мой! С собой веду.

Молодая. Бессмыслица! Тебе же не ровесник он. / Ну как с такою старой ночевать юнцу? Ты в матери годишься, не в любовницы. / Ведь если захотите выполнять закон, / Эдипами всю землю переполните.

Старуха. Завидуешь ты мне, распронегодная! / И потому болтаешь! Отомщу тебе!

Потасовка, молодая и старуха стараются вырвать юношу друг у друга. Молодой удается оттащить его.

Юноша. Спаситель, Зевс свидетель! Славен подвиг твой! / Цветочек! Ты у ведьмы отняла меня. / За эту милость нынешним же вечером / Могучим, жарким даром отплачу тебе».

Алексид был уроженцем города Фурии на юге Италии, жил около 392–288 гг. до н. э. и, в соответствии со словарем Свиды, оставил 245 комедий.

Нас прежде всего будет интересовать его «Агонида» (имя гетеры). Разрозненные немногочисленные фрагменты не дают представления о пьесе в целом, но в ней определенно шла речь о Мисголе из аттического дема Коллит. Его страсть к красивым мальчикам, особенно к тем, кто умел играть на лютне, подтверждается несколькими отрывками, например у Эсхина: «Это тот самый Мисгол, сын Навкратиса из Коллита, в других отношениях человек прекрасный и душой и телом; но он всегда любил мальчиков и постоянно держал при себе игравших на лютне мальчиков и девочек». На него же намекают и Антифан в «Рыбаках», и Тимокл в «Сапфо». В «Агониде» Алексида девочка говорит матери: «Мамочка, не отдавай меня Мисголу, ведь я не играю на лютне». И приводятся такие слова: «Юноша не ест чеснока, чтобы не вызвать отвращения у своего любовника во время поцелуя».

В комедии Ореста «Автоклид» определенную роль играли любовные похождения Автоклида. Имелся в виду тот Автоклид из Гагнуса, которого упоминает в своей знаменитой речи против Тимарха оратор Эсхин. Ситуация в пьесе была схожа с ситуацией, когда Ореста преследовали фурии: любящий мальчиков (педераст) Автоклид преследуется толпой гетер; во всяком случае, фрагмент 25 указывает на это, в нем описана сцена, когда не менее одиннадцати гетер не спускают глаз с несчастного даже во время его сна.

Менандр из Афин, сын Диопейта и Гегесистраты, жил в период с 342-го по 291 г. до н. э. и был племянником уже упоминавшегося Алексида, поэта средней комедии, который и познакомил Менандра с техникой комедийного жанра. Уже в возрасте 21 года он одержал победу, которую одерживал еще семь раз, на драматических состязаниях. Менандр принадлежит к поэтам, которыми не перестают восхищаться потомки и который оказал сильное влияние на своих современников. Мы уже говорили о его комедии «Андрогин, или Критяне». Там описывается поведение кинеда (сластолюбца) с некоторым намеком на Ктесиппа, сына Хабрия. О нем говорили, что он распродал даже камни с погребения своего отца, чтобы продолжать вести разгульный образ жизни: «Ну да, жена, я тоже некогда был юным, но я не мылся по пять раз в день. А теперь моюсь. У меня никогда не было роскошной одежды, а теперь есть. Я никогда в юности не умащался, а теперь я это делаю. И я буду красить волосы и выщипывать их в нужных местах, и в короткий срок превращусь в Ктесиппа».