— А с чего ты взяла, что я, выражаясь вашим языком, завязала?

— Ну, как говорит Клеманс, такое не скроешь. Лично я хочу попробовать. Конечно, не с коллегой Шарлотты. Он слишком старый, а мои ровесники — совсем зеленые. Клеманс, у тебя, случайно, нет на примете какого-нибудь симпатичного парня?

— Чудная мысль! Следующего, кто мне понравится, я приберегу для тебя!

— Главное, — вздохнула Мадлен, — не забудьте о противозачаточных таблетках!

Около часа ночи гости Фонтанена начали разъезжаться, за ними потянулись клиенты Сары — большинству на заре предстояла дойка. Мадлен подала знак, оркестр заиграл Моцарта, и тут все заметили, что новобрачные удалились. Через несколько минут двор опустел.

Мадлен поднялась к себе и нашла Вотрена мирно спящим. Ночь была прохладная, она прикрыла незадачливого влюбленного пледом, вернулась в комнату для гостей, и ее почему-то снова одолел безумный смех.

За завтраком Вотрен не появился. Все решили, что он, чувствуя неловкость за вчерашнее, незаметно ускользнул на рассвете.

В «Ла Дигьер» началась новая жизнь: несколько команд специалистов экстра-класса взялись за крышу, рамы, кустарно вставленные стекла, ободранные обои в коридоре и пустующих комнатах, запущенный сад и разросшийся подлесок. Фонтанен был вездесущ — он с энтузиазмом надзирал, подсказывал, требовал, вел себя то ли как зануда-заказчик, то ли как придирчивый подрядчик. Антуан, само собой разумеется, злился, но умело скрывал свои чувства.

— Понимаете, с самого начала и до самого конца все вели себя по отношению к нему крайне деликатно.

Фонтанен был деловым человеком и счел совершенно естественным распланировать семейный бюджет, для чего обратился к Мадлен, объяснив, что сдержанность Альбертины не позволяет ему обсуждать с ней некоторые вещи. Скорее всего, это неправильно, но он ничего не может с собой поделать. Кроме того, Альбертина так бескорыстна, что он почти стесняется своих денег.

— Сам не знаю почему, но, думаю, с вами мне будет легче.

— Все дело в моем характере: я — женщина практическая, — со смехом отвечала Мадлен.

— Она позволяет мне чинить крышу и приводить в порядок парк — впрочем, слово «позволяет» тут не вполне уместно: я говорю, что хочу это сделать, а она меня благодарит. Но я чувствую — она не пожелает свободно распоряжаться деньгами, которые отныне принадлежат ей на равных со мной основаниях.

Он не постигал природы такого поведения, ведь при предыдущей госпоже Фонтанен все было иначе. Состояние — вот оно, и его нужно тратить, не так ли?

Сегодня, пытаясь восстановить во всех подробностях эту историю, я говорю себе, что Фонтанен был невероятно наивен и просто не знал, как минувшие столетия изменили само понятие «деньги». Он увидел нужду: люди измучены и держатся из последних сил, он доставил необходимое — огромные котлы со свежими овощами и сочным мясом, так пусть же голодные насыщаются. Что может быть проще?

— Нужно так много сделать, чтобы вернуть «Ла Дигьер» былое величие и блеск.

Вернуть блеск? В планы Альбертины входило только спасение родового гнезда. Мадлен сочла за лучшее сменить тему.

— Вы хотели поговорить о семейном бюджете.

— Да-да. Раз мы с Жуанне будем жить здесь, я должен взять на себя часть расходов.

Мадлен облегченно выдохнула: она боялась, что Фонтанен захочет взять на себя все расходы.

Они набросали приблизительную смету месячных трат, куда включили плату за воду, газ и электричество с учетом того обстоятельства, что Фонтанен будет периодически принимать гостей. Итог удовлетворил обоих.

В первый же понедельник после приезда Фонтанен и Жуанне отправились в Л*** выбирать мебель для комнаты шофера. В фургоне, доставившем покупки, мебели оказалось на целых три комнаты: на глазах у изумленной публики из машины выгрузили красивые старинные шкафы, столы, стулья и множество других предметов.

— У Жуанне что, есть клоны? — чуть насмешливо поинтересовалась Адель.

— Это на тот случай, если мне понадобится устроить кого-нибудь из гостей на ночлег. Ваша бабушка не возражает.

Была обставлена гостевая спальня, где Фонтанен ночевал перед свадьбой, и еще две комнаты на первом этаже. Привезенные вещи были так хороши, что на их фоне еще заметнее стало безобразие облупившейся краски и потеков на обоях.

— Я отремонтирую все до зимы, — пообещал Фонтанен.

Девочки очень веселились, расставляя столы и стулья. Они убрали стопки постельного белья в шкафы, надели наволочки на подушки и чехлы на перины, как будто играли в кукольный дом, где все предметы в натуральную величину. Жуанне укрепил карнизы над окнами, повесили шторы, а в качестве завершающего штриха расставили вазы со свадебными букетами. Альбертина уехала в Б*** на встречу с автором. Как только она вернулась, ей устроили показ, проведя по всем комнатам.

— Вы что, ограбили антиквара? — с улыбкой спросила она Фонтанена.

Этот вечер не был омрачен ни одной фальшивой нотой, если не считать того, что повторялось изо дня в день: поев, Фонтанен не только не мыл за собой тарелку, но даже не ставил ее в раковину. Жуанне, мгновенно воспринявший укоренившиеся в семье привычки, делал это за него, вызывая осуждающие взгляды Клеманс и Адель. Они даже вступили по этому поводу в жаркий спор с Мадлен.

— Немыслимо есть с Жуанне за одним столом, а потом обращаться с ним как с прислугой.

— А со мной?

— Что — с тобой?

— Я сижу с вами за столом, и я — служанка.

— Это не одно и то же!

Мадлен позабавило, что девочки, прекрасно знающие, каково истинное положение в доме, начисто отметают любые вытекающие из этого последствия.

А каким было ее положение? Она действительно сводная сестра Альбертины, а если так, то о каком жалованье может идти речь? Зато она должна наравне с другими участвовать в поддержании семьи на плаву. Мадлен объяснила девочкам, что их с Альбертиной родство — юридическая фикция, которая ей, кстати, совершенно не нравилась. Спор на эту тему возбудил девочек, и они продолжили его вечером, в присутствии Фонтанена, которого ошеломил тот факт, что Мадлен фактически никогда не получала жалованья. Ему хватило ума не вмешиваться в разговор, но как только они с Альбертиной остались вдвоем, он заявил, что подобная ситуация просто нестерпима и ее нужно как можно скорее урегулировать. Госпожа ла Дигьер воспротивилась, заявив, что подобным жестом он оскорбит и Мадлен, и ее саму:

— Это касается только нас двоих.

— Любой работающий человек имеет право на оплату своего труда.

— Мы это знаем. И все-таки — это только наше дело.

Фонтанен дал понять, что потрясен.

— Это история двух жизней. Я расскажу вам, но не сейчас. А сейчас вам нужно знать одно: денег, которые зарабатываю я, Шарлотта, Сара, вполне хватало бы и на жизнь, и на жалованье Мадлен, если бы не «Ла Дигьер». Усадьба съедает все, она разоряет нас — я покажу вам счета! Каждый год уплата налога на недвижимость ставит нас на грань катастрофы, а нужно ведь еще и текущий ремонт делать.