– Пойдем вперед, – зло прошептала подруга, и мы двинулись по проходу к кабине водителя.

Дорогу преградили вытянутые мужские ноги в джинсах и массивных ботинках. Хозяин ног вальяжно раскинулся на боковом сиденье, невозмутимо озирая окрестности из окна противоположной стороны.

– Что, больше ноги протянуть некуда?! – Раздражение у Натальи било через край.

– А я их сегодня помыл, – невозмутимо ответил парень, но ноги все-таки поджал.

– Понятно. А вытереть решил подолом наших шуб, – рассудительно заметила подруга и прошла дальше.

Троллейбус дернулся, и она ловко вписалась на свободное сиденье прямо у кабины водителя. Неторопливо подвинулась к окну, освобождая мне место. Троллейбус опять дернулся. Я судорожно вцепилась в поручень, повисела на нем немного, пообвыкла и только потом примостилась рядом с Натальей. На некоторое время почувствовала себя свободным человеком. Приятно сознавать, что за тобой никто не следит. Тем не менее на «Тульской», прежде чем зайти в метро, мы старательно поглазели по сторонам. На платформе присели на лавочку и пропустили несколько поездов. Пассажиры менялись, никто нами не интересовался. Таким образом, до «Пушкинской» добрались без проблем.

Сыскное агентство «Пантера-С» разместилось во дворе, в старом, но хорошо отремонтированном с фасада двухэтажном доме. Судя по вывескам, прикрепленным справа и слева от входной двери, закрытой на кодовый замок, рядом с «Пантерой-С» пристроилась еще одна фирма под названием «Купава». У подъезда стояло пять иномарок с затемненными стеклами.

Мы деловито прошли мимо в сторону девятиэтажного жилого дома, тоже старой постройки. Решение пришло сразу, как только завернули за угол, – Наталья отправляется в «Пантеру-С» с версией о необходимости расследования неких мистических обстоятельств, неожиданно свалившихся на ее здоровую голову, я иду гулять на улицу Чехова. Если замерзну – наведаюсь в салон мобильных телесистем.

Ждать пришлось долго. Во всяком случае, мне так показалось. Гулять по улице далеко я не решилась, топтаться на одном месте холодно – давал о себе знать легкий морозец. Дважды передо мной останавливались иномарки, и молодые люди за рулем предлагали поехать в ресторан – пообедать. Я вежливо отвечала, что после сорока лет уже не обедаю – отдаю друзьям. Мне делали комплименты и предлагали поужинать. Ссылалась на то, что к семидесяти нажила кучу врагов, которые в свое время не успели со мной отобедать. Ужин скармливаю им. Увидев, как рядом со мной припарковывается очередное авто, я пожалела Голливуд, который столько лет прозябал, не подозревая о моем существовании. Из машины выкатился колобок, одетый в темно-серый костюм, приобретенный не иначе как по спецзаказу. Верхней одежды на нем не было. Шею укутывал большой черный шарф. Я резко развернулась и отправилась в салон МТС, решив больше не пользоваться косметикой вообще. Воистину изменилась до неузнаваемости. Колобок пыхтел сзади. Уже у самых дверей салона он меня опередил и, что-то буркнув басом, ловко проскочил вперед. Мне стало смешно – колобок просто торопился заплатить за пользование мобильником.

Некоторое время я томилась в салоне, отвечая на вопросы любопытных новичков – куда платить и принимают ли валюту. В конце концов не выдержала и решительно зашагала по направлению к «Пантере-С». У офиса сменилось две машины – вместо них появились четыре новые. Пятая подъехала в тот момент, когда я свернула на боковую дорожку. Из нее выскочило два человека в стандартных черных костюмах. Один из них предусмотрительно открыл правую переднюю дверцу, откуда вылез знакомый отрицательный киногерой – Антон Васильевич. Он картинно тряхнул головой, недовольно посмотрел на полы своего пиджака и брезгливым движением что-что стряхнул – не иначе как пыль неприятных воспоминаний. Охрана молча стояла и ждала его дальнейших действий.

Мне оставаться на своем месте было невозможно: снежная дорожка с наледью к этому не располагала, что дошло до сознания поздновато. Левая нога сбилась с пути, я поскользнулась и элегантно села в грязный снег.

Памятуя, что ни при каких обстоятельствах не должна открывать личико и разевать рот, подняла воротник старенькой шубки из кусочков норки и на четвереньках отползла в сторону проторенной дорожки, развернувшись к группе господ тылом. Имидж в этих обстоятельствах – ничто. А шубу я давно заслужила новую. Хотя старая, судя по недавним приглашениям в ресторан, еще могла тряхнуть стариной.

Наверное, господа были лишены чувства юмора. Краем глаза я увидела, что все трое неотрывно смотрят в мою сторону. Хоть бы кто-нибудь хихикнул по-человечески или пошевелился! Дальнейшее их поведение вышло из-под моего контроля. Я торопливо встала, поправила парик, натянув его на лоб, – забыла, что это не шапка, – и быстренько, не оглядываясь, понеслась к спасительному жилому дому. Единственный подъезд был закрыт на кодовый замок, но судьба отнеслась ко мне благосклонно: дверь подъезда открылась именно в тот момент, когда я в отчаянии решила, что пропала. Интуитивно чувствовала – за мной наблюдают. Именно поэтому я радостно обняла попытавшуюся было выйти на улицу старушку и, проорав: «Мамочка!!!» – увлекла ее назад, в подъезд. Она от страха и не пикнула. Выглянув в маленькое окошечко двери, увидела, как два охранника, направлявшиеся за мной, замедлили шаг, а потом остановились, разговаривая между собой и поглядывая на подъезд.

Старушка ожила и испугалась. Я приложила палец к губам и прошептала:

– Ни в коем случае не выходите. Бандитские разборки – случайных свидетелей убирают.

Бедная старушка, не задавая никаких вопросов, мигом юркнула в лифт и уехала.

Охранникам человеческие чувства тоже присущи – они, вероятно, замерзли. Один кивнул в сторону родного учреждения, второй пожал плечами и что-то сказал. Подозреваю: решили для интереса понаблюдать за подъездом в более теплой обстановке – из окон фирмы. Поэтому ушли. А зря. Один обязан был остаться, пока второй не займет наблюдательный пост. Таким образом, они упустили возможность увидеть, как я на крыльях развевающейся расстегнутой шубы улепетываю дворами в направлении куда глаза глядят.

К сожалению, глядели мои очи в разные стороны. Поэтому я петляла так, что любой заяц окосел бы от зависти. Легко перемахнула через какую-то лавочку, неожиданно возникшую на пути. Впопыхах задела рукавом очки и на ходу упорно пыталась нацепить их на уши наоборот – дужками вверх. Они сопротивлялись как могли. Последняя попытка удержать их закончилась тем, что они левой дужкой повисли на парике. Радуясь возможности размяться, за мной с заливистым лаем неслись собаки не установленной мной по причине спешки породы и в неподсчитанном количестве. Вслед орали хозяева собак. Но куда им всем было до меня!

Так и вылетела к какому-то учебному заведению. Остановилась только потому, что сил передвигаться больше не было. Тяжело дыша, ощущая саднящую боль в горле, осмотрелась по сторонам и, не уловив опасности, первым делом отцепила от парика очки, в душе решив сменить оправу. И только примерив ее как положено, поняла, что была не права. Очки с достоинством заняли принадлежавшее им место. Достав из сумочки зеркало, полюбовалась на багровый цвет лица, включая нос, и сняла парик – было ужасно жарко. Обмахиваясь им, машинально взглянула на окна учебного заведения и обмерла: они оказались облеплены тинейджеровскими физиономиями, веселившимися от всей души… Пожалуй, я на определенное время отбила у молодежи тягу к знаниям. Помахав зрителям на прощание париком, я не спеша двинулась назад, потихоньку приводя себя в относительный душевный порядок. Какая-то собачонка неуверенно тявкнула в мою сторону – наверное, из той своры, что недавно неслась за мной в тщетной попытке догнать и цапнуть. Но мой внешний вид и изменившееся поведение уже не располагали к этому безобразию. Я свернула в другой двор и поплелась в сторону улицы Чехова…