Ее личная жизнь была столь же причудлива. Кажется, у нее было трое мужей, причем последние два существовали одновременно. Она жила на два дома, совершенно не мучаясь угрызениями совести. Не было силы, способной противостоять ей. Но однажды все изменилось…

– Ада Александровна, – говорила она мне. – Я наконец встретила человека, с которым хочу прожить жизнь, родить детей.

Она сидела в нашей гостиной, пуская в потолок сизый дым и стряхивая пепел на салфетку. Я обычно никому не позволяла таких вольностей, но связываться с Кольцовой мне не хотелось. Проще было убрать беспорядок, чем выслушивать потом упреки дочери, которая стояла за подругу стеной.

– И кто же он? – спросила я без особого интереса, предполагая, что у Стефании появилась очередная блажь.

– Человек, – ответила она, затягиваясь сигаретой. – Обыкновенный человек. Умный и красивый.

– Не женат?

– А что, это имеет значение? – издевательски улыбнулась она. – Главное, что я свободна и могу его осчастливить.

С моей точки зрения, она вела себя нагло. Но моя собственная дочь, сидевшая здесь же, в кресле, не сводила с нахалки восторженных глаз. Это меня огорчило. С младых ногтей я старалась втолковать Эмме основы правильного поведения, но, должно быть, мало преуспела в этом. Моя наука разбилась вдребезги, столкнувшись с бешеной энергетикой этой ведьмы.

Как бы то ни было, события приняли интригующий характер. Предмет вожделений Кольцовой не спешил отвечать взаимностью и, как я понимала из обрывков телефонных разговоров, вовсе не замечал отчаянную красавицу. Стефания не привыкла к проигрышу и, должно быть, готовила какой-то свой фирменный ход. Наконец она его сделала…

Мужчина вышел из офиса поздно вечером. Напряженный день измотал его, и он желал только одного – быстрее очутиться дома, принять горячую ванну и отрешиться от всех земных забот перед экраном телевизора. Стоял март. Весеннее солнце нещадно расправлялось со снегом, но ближе к вечеру, когда смолкала капель, грязная каша на дорогах опять превращалась в ледяные наросты.

Мужчина включил заднюю передачу, посмотрел в зеркало. Пусто. Фонари на парковке перед офисом не горели. Видимость была почти нулевая. Машина медленно начала движение назад. Ломалось ледяное крошево. Человек за рулем почти интуитивно ощутил препятствие. Господи, что там еще!

Мужчина выскочил из салона, предчувствуя беду. Рядом не было ни машин, ни людей. Он растерянно оглянулся и вдруг услышал стон. Он обежал машину и едва не споткнулся о распластанное на мерзлом асфальте тело.

– Боже, что с вами! – воскликнул он.

– Ничего страшного. Я жива, – еле прошелестел женский голос. – Помогите мне подняться.

Он осторожно взял ее на руки, стараясь не причинить дополнительную боль. Женщина тихонько стонала. Он посадил ее на сиденье в машину. В салоне горел свет.

– Вы?! – воскликнул он, узнавая ее.

– Да, это я, – тихо ответила Стефания, потирая колено.

– Что вы здесь делали?

– Я ждала вас. Простите меня, я оказалась такой неловкой. Какой же надо быть дурой, чтобы вот так попасть под машину, – в ее голосе звучало искреннее раскаяние.

– Не извиняйтесь. Во всем виноват я. Дайте-ка я осмотрю ногу. Я в этом немного понимаю. Может, я перенесу вас в офис? Там будет намного удобнее.

Стефания покачала головой.

– Я не хочу ставить вас в неловкое положение перед коллегами. Не думаю, что со мной произошло что-то серьезное. Всему виной гололед. Я оступилась и оказалась почти под колесами вашей машины. Извините меня, я, должно быть, приношу только одни хлопоты. Поезжайте домой.

– Не болтайте ерунды. Не могу же я бросить вас здесь, совершенно одну. Говорите адрес, я доставлю вас домой.

– Вы очень добры, – в ее голосе не было торжества, только искренняя благодарность. Он попался…

– Черт побери! Он клюнул, – радовалась, рассказывая потом, Стефания. – Дальше все пошло как по маслу. Он довез меня до дома и, разумеется, зашел в квартиру. Но он человек благородный, не мог сразу же откланяться. Он осмотрел мне ногу, сделал компресс и все такое…

– Ой, так, значит, что-то было? – загорелась Эмма.

– Конечно, нет! – закурила новую сигарету Кольцова. – За кого ты его принимаешь? Он позвонил на следующий день, справился о моем здоровье. Бог миловал, перелома и вывиха у меня не было. Но гематома на бедре и ссадины на коленях выглядели впечатляюще. Конечно, я учинила себе небольшое членовредительство, но, видят небеса, моя цель оправдывала средства.

– Так ты сама себя?! – открыла рот Эмма.

– Вот именно, детка! Зато каким волнующим был осмотр! Знаешь, у него такие чувственные пальцы.

Дочь затаила дыхание. Я прокашлялась.

– У лжи короткие ноги, – напомнила я. – На мой взгляд, глупо привязывать к себе мужчину, спекулируя на его чувстве вины.

– Мама, твои взгляды безнадежно устарели! – вступилась за подругу Эмма. Я только вздохнула и отправилась на кухню. Похоже, мое мнение их не интересовало. Я дала себе зарок забыть о личных делах Кольцовой, но все-таки не выдержала.

– Ну, и как там Ромео? Еще не купил обручальные кольца? – спросила я как-то раз Эмму.

– Фи, мама! У тебя все так шаблонно, – ответила дочь. – Не торопи события. Все идет по плану.

– Ну, и что нового придумала твоя подруга? Надеюсь, она не разыграла собственные похороны? Вставать из могилы, я думаю, даже предприимчивой Стефании Кольцовой было бы затруднительно.

– Нет, ничего такого. Она просто взяла у него телевизионное интервью, что-то в формате телемоста со зрителями.

– Всего лишь, – разочарованно протянула я.

– Да, но не все прошло гладко. Рассматривалась какая-то профессиональная тема, и приглашенные эксперты разнесли его в пух и прах!

– Да ну!

– Вот именно. Только все это было подстроено Стефанией!

– Не слишком же умна твоя подруга, – заметила я. – Теперь он возненавидит ее всеми фибрами души. Зачем же было выставлять его на посмешище?

– А вот здесь ты не права. Кольцова разыграла все как по нотам. После передачи она зализывала ему раны в одном из ресторанов, а потом произошло то, что и должно было произойти. Он сдался…

Признаться, я была удивлена. Странный поворот сюжета. Но в этой истории еще было рано ставить точку. Едва начавшийся роман Кольцовой никак не желал перетекать в русло постоянных встреч. Должно быть, мужчина оказался крепким орешком, а может, испытанная тактика Стефании на этот раз дала сбой.

Но она не унывала, надеясь, что сумеет взять реванш. В это время она опять увлеклась своей очередной сумасшедшей затеей. Кольцова легла в клинику пластической хирургии – исправить форму носа (ума не приложу, зачем ей это понадобилось). Одновременно с этим она готовила какой-то разгромный материал. «Это будет бомба!» – повторяла она, а моя бедная Эмма ей верила. Вообще, если уж говорить правду, дочь сильно изменилась, общаясь с Кольцовой. Исчезли куда-то ее юмор, жизнерадостность. Она стала нервной, подозрительной. Прежние друзья начали шарахаться от нее, как от прокаженной, поскольку она изводила их всевозможными разоблачениями (дурной пример Стефании давал о себе знать!). Но Эмма словно ничего не замечала. Она часами просиживала в комнате со своей новой подругой. Иногда я приносила им чай и бутерброды, но они были так заняты, что едва обращали внимание на мое появление. Девушки либо корпели над какими-то справочниками, либо жарко обсуждали грядущую сенсацию. Для Эммы все происходящее было захватывающей игрой, ожившим сериалом, где одной из главных героинь являлась она сама. Дочь бросила работу в университете и полностью отдалась новой идее. Мне казалось, что Стефания попросту использует ее, но говорить об этом было бессмысленно. Эмма отмахивалась, иногда гневно возражала. Доверительные отношения между нами почти исчезли. Я надеялась, что наступят перемены и моя дочь снова вернется ко мне. Они наступили, только я оказалась к ним не готова…