Мягко кусаю ухо лежащего рядом Виктора. Целую его в щеку. Он поглаживает меня по бедру. Его касания будто дают мне энергию, желание действовать.

- Хочешь, я все брошу, - спрашивает он.

- Почему?

- Раньше я сам не знал, чего хотел. Мог пойти на любой риск. А Сейчас, - он призадумался. – Сейчас боюсь потерять тебя и ребенка. Всегда будет какой-то Вольский, ставящий палки в колеса.

- Ты же хотел…

- И все еще хочу. Но не хочу, чтобы с вами что-то случилось. Хочу, чтобы ты и наш будущий ребенок делали что хотите, а не ходили с десятком охранников за спиной.

- Ты не можешь отступить.

- Сам так думал две недели назад. Представлял, что я могу сделать, став президентом. А сейчас…

- А сейчас что?

- Полюбил, - сказал он каким-то виноватым голосом, будто извиняясь перед самим собой.

Приятно слышать это. Но так нельзя. Он не должен отказываться от своей цели.

- Ты добьешься своего, - говорю ему, целуя в щеку. – Докажешь Вольскому, что не обязательно быть сволочью, чтобы заниматься политикой.

- Он прав. Обязательно. А мне не хочется.

- Тогда не будь.

Он вздохнул, встал, потянулся, давая мне полюбоваться его телом.

- Прошлого не стереть, - сказал Виктор не смотря на меня. – Постараемся изменить будущее.

***

Казалось, что все в порядке.

Хоть в Германии поначалу возникли проблемы из-за машины, оставленной Виктором на дороге, и в какой-то момент заподозрили его в убийствах, но благо на месте преступления нашли ДНК другого оборотня, и нас отпустили домой.

Прошел месяц с тех пор.

Виктор все время работал. Выступления перед публикой, съемки в агитационных роликах, встречи с бесконечными партнерами, поездки в отдаленные регионы страны – я редко его видела. Иногда ездила с ним, но быстро утомлялась. Пресс-конференции и выступления перед аудиторией – точно не то, что нужно беременной женщине.

Хотелось, чтобы он просто был рядом. Но Виктор не мог. А если он победит – все только начнется. Международные дипломатические встречи, неотложные проблемы, палки в колеса от недоброжелателей, ненависть части страны, если вдруг по независящим от него причинам поднимутся цены на газ или упадет курс национальной валюты.

Да и когда каденция закончится, вряд ли можно будет просто вдвоем пройтись по городу, а на пляж придется выбираться в другую страну.

Я жалела, что тогда не попросила его все оставить. Пусть другие варятся в этом котле, сражаются со всяческими Вольскими и приходят домой в час ночи с видом высушенного лимона.

Но тогда он всю жизнь винил бы меня в этом.

Оставалось лишь мириться.

А еще я боялась, что тот, кто не добрался до меня в Германии, придет сюда. Постоянно поглядывала в окно на сторожащих дом охранников. Хоть Виктор вооружил их посеребренными пулями, но все равно было страшно. Его так и не нашли, он затерялся в лесах, и до сих пор неизвестно кем он был и зачем сделал то, что сделал.

Улегшись на кровати, смотрела телевизор, где в прямом эфире Виктор выступал на площади небольшого северного городка, обещая тамошним жителям деньги на реконструкцию дорог, постройку нового железнодорожного вокзала и борьбу с наркоманией.

Надо привыкать видеть мужа в основном по телевизору.

Только привыкнуть к этому невозможно.

Когда родится ребенок, ему нужен будет папа, а не президент.

Я вышла в парк у дома, немного подышала свежим воздухом. Конец весны – самое время, чтобы гулять, а не сидеть в четырех стенах. Но это для нормальных людей, а не для будущих первых леди.

Разговоры с Виктором на эту тему ничего не давали. Он уперто стоял на том, что если не он, то больше никто, и если он отступит, еще долго никто не сможет противостоять Вольскому и ему подобным. Хоть и говорил, что может уйти и плюнуть на все, но в глазах читалось, что он будет страдать из-за этого всю оставшуюся жизнь.

Надо идти по другому принципу – если гора не идет к Магомету, то Магомет должен пойти к горе. Попроситься на какую-то должность в его штабе, заниматься там чем-то, быть рядом…

Только не умею ничего, что могло бы там пригодиться.

Вернулась в дом, и услышала телефонный звонок. С радостью побежала к аппарату, надеясь, что это Виктор, но увидела незнакомый номер.

- Да.

- Здравствуйте, Виктория, - произнес спокойный женский голос.

- Здравствуйте. Кто это?

- Нам нужно с вами встретиться.

- Еще раз спрашиваю, кто вы?

- У меня есть что вам рассказать о вашем муже. Буду ждать вас завтра в десять утра в кафе «Орион» на проспекте Правды.

- Извините, кажется, вы ошиблись номером, - сказала я, и отклонила вызов, но телефон тут же зазвонил снова.

- Отстаньте! – рявкнула я в телефон.

- Вы не хотите знать о темных делишках Виктора? Тогда все это уйдет журналистам. Если решите прийти, можете тащить с собой хоть всю его охрану. Но говорить буду только с вами. Много времени это не займет, - протараторила она, а потом пошли короткие гудки.

Кто это, черт возьми?

Какие еще темные делишки она имеет ввиду?

Набрала Виктора, но тот не отвечал. Как всегда, занят.

Стоп. Если я скажу обо всем ему, то точно не увижу и не узнаю, о чем речь. Может, он все и уладит, но я до сих пор не знаю, куда делся тот тип, которого я видела в его подвале. Говорить об этом Виктор не хочет. Будет одной тайной больше.

Вряд ли меня убьют или похитят. Место публичное, там постоянно куча народу, рядом огромный торговый центр, охраны эта дама, кем бы она не была, не боится. Все-таки нужно пойти.

В голове то и дело проскакивали варианты того, что же такое она хочет мне передать. И зачем?

Так, начинаю нервничать.

Набрала еще раз Виктора, но тот снова не ответил. Кажись, сегодня дозвониться до него не получится. Все как обычно, блин.

Уселась на кровать, посмотрела на экран телевизора, где после рекламы йогурта и машинного масла в кадре появилась улыбчивая, но такая противная рожа Вольского, обещающего не дать волкам развалить страну.

Вот еще ужастиков на ночь не хватало.

Выключила телевизор и улеглась в кровать, попробовав еще раз вызвать Виктора. Результат все тот же.

- Да ну тебя, - буркнула я, отбросив телефон в сторону. Бесит.

Повернулась на бок, и сразу же уснула без снов.

Проснувшись утром, увидела, что он звонил мне дважды. Написал смску, что вернется к вечеру, добавив, что любит и извинился за кучу дел, из-за которых не имел возможности ответить.