Возле двери в столовую она столкнулась с Перл и мистером Пакстоном.

— Добрый день, соня, — с улыбкой приветствовала ее подруга. — Мистер Пакстон, видимо, не шутил, когда сказал, что ты вчера с ног валилась от усталости. По правде говоря, я считаю, что ты держалась молодцом для своего первого бала. Насколько помню, после своего первого бала я проспала до двух часов дня.

Ровена, остро ощущая на себе взгляд Ноуэла, улыбнулась Перл.

— Но тебе тогда было всего шестнадцать лет, тогда как мне сейчас значительно больше. Я, наверное, должна гордиться своей выносливостью.

— Ты говоришь это, словно престарелая тетушка, — рассмеялась Перл. — Поскольку мы с тобой ровесницы, я могу воспринять это как оскорбление.

— О вас обеих можно сказать лишь, что вы молоды и полны жизни, — галантно сказал мистер Пакстон. — Вы восстановили силы после вчерашних упражнений, мисс Риверстоун?

Вопрос был вполне невинный, но что-то в его тоне и глазах заставило Ровену покраснеть.

— Да, благодарю вас. Вернее, я восстановлю силы после того, как немного поем. Надеюсь…

— На сервировочном столике масса еды, — сказала Перл. — Я так и думала, что ты будешь голодна, когда встанешь. А теперь прошу извинить меня. Мне нужно дать кое-какие указания дворецкому относительно сегодняшней карточной игры.

— А мне нужно выйти по делам, — сказал мистер Пакстон с явным сожалением. Но Ровена старалась не придавать слишком большого значения интонациям.

— Как ваши успехи в розыске Святого? — спросила она, чтобы напомнить самой себе, насколько существенно расходятся их мнения в этом вопросе, а не для того, чтобы действительно узнать, как продвигаются дела.

Ноуэл уставился на нее цепким взглядом:

— Дело продвигается медленно. Но почему вы спрашиваете? Вы что-нибудь слышали?

— Я? Конечно, нет, — быстро ответила она и тут же подумала, что из-за столь поспешного ответа ему может показаться, что она что-то скрывает. Хотя Ровена и впрямь кое-что скрывала. Однако это относилось скорее к эмоциям, чем к фактам. Усилием воли она постаралась придать своему лицу выражение невинной заинтересованности.

Ноуэл довольно долго и с задумчивым видом глядел на нее, потом едва заметно пожал плечами:

— Я знаю, что вы не одобряете моего задания, мисс Риверстоун, однако надеюсь, что если вы услышите что-нибудь… необычное, то скажете мне.

Ровена не стала бы обещать ничего такого, что поспособствовало бы поимке Святого, но не могла устоять против умоляющего взгляда светло-карих глаз.

— Я действительно ничего не слышала, мистер Пакстон, и едва ли услышу. Но если вдруг произойдет что-нибудь такое, что меня встревожит, я непременно дам вам знать.

— Спасибо. Именно на это я и надеялся.

И снова выражение лица Пакстона придало его словам особое значение, и она поняла, что ее обещание подразумевало гораздо большее, чем какие-то новые сведения о Святом. Тем не менее ей не хотелось отказываться от обещания. Независимо от того, согласны вы или не согласны с принципами мистера Пакстона, было в нем нечто такое, что вызывало доверие.

— Вы оба можете хоть целый день смотреть друг на друга мечтательными глазами, а у меня масса дел, и я должна идти, — сказала Перл.

Поняв, что она слишком пристально уставилась на мистера Пакстона, Ровена опустила глаза.

— Я тоже ухожу по делам. Но вечером, конечно, буду здесь.

Он ушел, Перл тоже, а Ровена осталась, чтобы позавтракать в одиночестве и поразмыслить над всем, что происходит.

Чтобы отвлечься, она взяла экземпляр «Политикал реджистер», который, не дочитав, оставила вчера в столовой. Она ушла с головой в чтение передовицы о несправедливостях, которые вынуждены терпеть фабричные рабочие на севере страны. Услышав позади какой-то шум, девушка прервала чтение и увидела входящего в столовую мистера Пакстона.

— Я решил выпить еще чашечку кофе, — объяснил свое появление Ноуэл и кивком головы приказал слуге принести кофе. — Что вы читаете? — Он вернулся в надежде поговорить с ней с глазу на глаз и был очень доволен, увидев у нее в руках газету.

Ровена хотела было спрятать ее, но передумала и, гордо вздернув подбородок, посмотрела ему прямо в глаза.

— «Политикал реджистер». Вы знаете эту газету?

— Конечно. Не могу сказать, что я всегда согласен с тем, что в ней пишут, но почитать об этом бывает интересно. — Он уселся за стол напротив нее. По молчаливому согласию оба делали вид, будто вчерашнего поцелуя вовсе не было.

Ровена немного расслабилась.

— И я так думаю. Мистер Коббет и его сотрудники умеют добраться до самой сути несправедливости и лицемерия, поразивших Англию.

— Однако, — сказал Ноуэл, отхлебывая кофе, — некоторые из этих авторов предпочитают прятаться за псевдонимами или инициалами. Разве это само по себе не является лицемерием?

В ее глазах неожиданно промелькнула тревога.

Значит, она все-таки что-то знает!

— Разве можно их в этом винить, сэр, если даже самого Коббета однажды обвинили в подстрекательстве к мятежу вместе с такими знаменитостями, как братья Хант?

— Братья Хант проявили неблагоразумие, открыто критикуя принца-регента. Я склонен считать, что заключение их в тюрьму было со стороны регента излишне суровой мерой, в результате чего он выставил себя полным дураком. Однако Коббет и некоторые другие…

— Разоблачение несправедливости — это не подстрекательство, — с горячностью заявила Ровена. — И если анонимность статей позволяет довести правду до сознания широкой публики, то мне она кажется вполне оправданной.

Наверное, ее горячность объясняется тем, что она, как сестра, защищает братца? У Ноуэла участился пульс: он почувствовал, что вот-вот получит подтверждение своим догадкам.

— Можно подумать, что вы лично заинтересованы в том, чтобы сохранить анонимность этих писателей, — сказал он, пристально наблюдая за ее реакцией.

Девушка встревожилась:

— Почему вы так говорите?

— Вы с большой страстью бросились на их защиту, — пояснил он. Ему вдруг совершенно неуместно вспомнилось, какая страстность обнаружилась в ней вчера — и могла бы проявиться в разных других обстоятельствах. Но он поспешил выбросить из головы эти мысли.

— Я… я разделяю мнения некоторых из этих авторов, поэтому в какой-то степени проявляю личную заинтересованность.

Похоже, что она была возбуждена больше, чем того заслуживала обсуждаемая тема. Пакстон вдруг подумал, что Ровена, наверное, тоже вспомнила вчерашний поцелуй.

— У вас нет ни малейших подозрений, кто мог бы быть одним из этих писателей? Меня особенно интересует один из них… он подписывает свои очерки «Мистер Р.».

Девушка судорожно глотнула воздух, однако потом сделала глубокий вдох и посмотрела Ноуэлу прямо в глаза: