— Может быть, ваш брат пожелает присоединиться к нам? — спросил он, обводя взглядом комнату.

И снова Ровена была польщена тем, что Ноуэл хочет поговорить с Нельсоном, но ей пришлось с сожалением покачать головой.

— Боюсь, он уже ушел. Он… не очень хорошо себя чувствовал.

— Надеюсь, ничего серьезного? — Он как будто о чем-то догадывался или ей показалось? — Может быть, вы расскажете мне немного о нем — конечно, после того как я расскажу вам о Веллингтоне.

— Буду очень рада, — ответила Ровена, хотя понимала, что не может поговорить с ним о проблеме Нельсона.

— Вы позволите мне наполнить вашу тарелку или предпочтете сделать это сами? — спросил Пакстон.

— Полагаюсь на ваш вкус, — сказала она. Ее не очень привлекала перспектива выбирать пищу, которую невозможно отчетливо разглядеть. Она так устала, что наверняка начнет щуриться.

Пока она ждала возвращения Ноуэла, у ее столика остановилась Перл:

— Как самочувствие, Ровена? Разве я была не права, когда предсказала тебе потрясающий успех? Девушка улыбнулась:

— Не буду отрицать, что безумно устала, но получила огромное удовольствие. Спасибо тебе, Перл.

— Извини, что не смогла представить тебя никому из интеллектуалов, хотя это входило в мои планы. Даже герцог Веллингтон неожиданно быстро уехал. Однако есть один джентльмен…

Именно в это мгновение возвратился мистер Пакстон, держа в руках две наполненные доверху тарелки. За ним следовал лакей с бокалами.

— Не хотите ли присоединиться к нам, леди Хардвик? — любезно спросил он.

Перл покачала головой:

— Люк ждет меня. Я должна лишь убедиться, что все удобно устроились, чтобы поужинать. Надеюсь, вам все здесь нравится.

Мистер Пакстон и Ровена заверили ее, что все очень хорошо. Перл двинулась дальше и подошла к лорду и леди Маунтхит и их дочерям. Ровене осталось лишь гадать, чье имя она хотела произнести перед появлением мистера Пакстона.

— Веллингтон доволен прогрессом, достигнутым в ходе мирных переговоров в Париже, но находит слишком скучными административные обязанности, — сказал Ноуэл, усаживаясь напротив Ровены.

— Вот как? А известно ли ему, что ходят слухи, будто Наполеон может снова попытаться бежать? — спросила она, забыв о неоконченной фразе Перл.

Они ели и разговаривали о Веллингтоне, политике войны и мира, и Ровена, знавшая о текущих событиях только в общих чертах, жадно впитывала подробности. Судя по всему, мистер Пакстон был на редкость хорошо информированным человеком.

Время от времени что-то в выражении его лица возвращало ее к действительности. Кажется, его забавляет ее интерес к таким вопросам? Хотя напряженность его взгляда едва ли можно бьшо объяснить этим. Девушка попыталась напомнить себе, что такая жажда знаний является необычной и, возможно, даже неприличной для леди, но коль скоро он продолжал сыпать интересными подробностями, она продолжала впитывать эту информацию, словно губка.

— То, что я говорю, является скорее предположениями, чем фактами, — сказал он наконец. — Как я уже говорил, мне удалось побеседовать с Веллингтоном в течение нескольких минут. Но вы собирались рассказать мне о своем брате, не так ли? — И снова в его взгляде появилась этакая цепкость.

Ровена почему-то смутилась, опустила взгляд на тарелку и вдруг с удивлением обнаружила, что съела все, что на ней лежало. Ишь, какой аппетит появился после продолжительных танцев!

— Да, я помню. Что вы хотели бы узнать?

— Что он за человек? Что представляет собой работа, которой он занимается? Вы с ним очень близки? Он вас старается… опекать?

Ровена даже дыхание затаила. Неужели он хочет спросить, потребуется ли ему спрашивать у Нельсона разрешение, чтобы ухаживать за ней? Быть того не может.

— Не могу сказать, что мы были особенно близки в последние годы, — призналась она. — После того как он уехал в Кембридж, я редко видела Нельсона. А оттуда он попал в министерство внутренних дел, где отец получил для него пост. После смерти отца на него были возложены более важные обязанности.

— Какого рода?

— Откровенно говоря, он никогда не обсуждал их со мной. — Ровена пожала плечами. — О его работе я знаю скорее из газет, чем от него самого.

— Из газет?

— Ну, там, конечно, не пишут конкретно о Нельсоне, однако иногда упоминают о Джоне Эддингтоне, под началом которого он работает. Судя по всему, они занимаются в основном претворением в жизнь парламентских указаний относительно обороноспособности в мирное время.

Ей показалось, что мистер Пакстон слегка разочарован.

— Теперь, когда вы в Лондоне, наверное, будете чаще видеться с ним? — спросил он. — Наверное, Нельсон и сам хотел этого, если послал за вами.

— Нет, брат не посылал за мной. Он, конечно, был рад видеть меня. — Это не вполне соответствовало истинному положению вещей, но Ноуэлу незачем было об этом знать. — Я сама приняла решение приехать.

— Вот как? Но почему?

Ровена помедлила, пытаясь сформулировать ответ таким образом, чтобы он был одновременно и правдивым, и уклончивым. Но в этот момент кто-то прикоснулся к ее плечу. Оглянувшись, она увидела Перл, а с ней какого-то незнакомого джентльмена.

— Ровена, я обещала познакомить тебя с самыми интересными из моих гостей, — с улыбкой сказала подруга, взглянув на своего спутника.

Поджарый темноволосый джентльмен улыбнулся в ответ, хотя его угловатое, скорее необычное, чем красивое лицо оставалось печальным.

— Мистер Ричардс, позвольте мне представить вам мисс Риверстоун, мою самую давнишнюю, самую близкую подругу. Уверена, что вам будет интересно побеседовать с ней. Ровена, мистер Пакстон, позвольте представить вам мистера Лестера Ричардса.

Ровена вытаращила глаза на этого человека, черты лица которого было трудно разглядеть, потому что вокруг его головы образовался нимб от света, отбрасываемого канделябром, горевшим за его спиной. Лишившись дара речи, девушка могла лишь протянуть ему руку. Она даже не заметила, как ушла Перл. Он склонился к руке, не сводя с нее цепкого взгляда черных глаз, которые были самой привлекательной его чертой.

— Рад с вами познакомиться, мисс Риверстоун, — сказал он глубоким, хорошо поставленным голосом. — Леди Хардвик высоко ценит ваши способности.

Ровена постаралась скрыть свое смущение. Неужели он вспомнил те два весьма сентиментальных и многословных письма, которые она ему написала?

— Перл чрезмерно добра. Но я рада познакомиться с вами, мистер Ричардс, и хотела бы когда-нибудь поговорить о спенсианской философии.

— Я в вашем распоряжении. — Она его явно забавляла. По всей вероятности, он думал, что ей льстит знакомство с человеком его положения и возможность поговорить о вещах, в которых она совершенно не разбиралась.