Эти штурмбаты предназначались для использования на наиболее активных участках фронта. Для сравнения: штрафбаты предписывалось «поставить на более трудные участки фронта». Понятно, что «наиболее активные» — это все-таки не «более трудные». Срок пребывания личного состава в отдельных штурмовых стрелковых батальонах был установлен два месяца участия в боях, либо до награждения орденом за проявленную доблесть в бою или до первого ранения, после чего личный состав при наличии хороших аттестаций может быть назначен в полевые войска на соответствующие должности офицерского состава.

В отличие от штрафников «штурмбатовцы» не лишались офицерских званий, а семьям личного состава, назначенного в эти батальоны из спецлагерей НКВД, были предоставлены все права и преимущества, определенные законом для семей начальствующего состава РККА, в том числе денежное довольствие им и их семьям выплачивалось и во время пребывания в этих «штурмбатах» (см. Приложение № 5). Это такие ярые, матерые антисоветчики, как некто Юрий Нестеренко, навоображали на тему Великой Отечественной всякую непотребщину, где все сложившие голову за Родину «…гибли зря, / А вышедшим из окружений / Светил расстрел иль лагеря».

И никакие факты и документы не убеждают антисоветчиков-клеветников, не доказывают им, что всем, кто не запятнал себя сотрудничеством с врагом или услужливостью к оккупантам, была предоставлена возможность с оружием в руках в штрафбатах или штурмбатах доказать верность своему народу.

Срок пребывания в штурмовом батальоне, как известно, составлял два месяца (в штрафбате до трех месяцев), после чего личный состав восстанавливался на соответствующие их офицерскому званию должности в обычные части Красной Армии. На практике это нередко происходило даже раньше. В перечне Генштаба № 33 таких ОШСБ имеется 29, но один из них — 3-й — из-за малочисленности был обращен на укомплектование 4-го ОШСБ.

Сроки их существования от начала формирования до ликвидации были разными, у одних много времени уходило на полное укомплектование, например, 4, 16, 20, 23, 25-й и 27-й батальоны числились по 4–5 месяцев, хотя в боях участвовали многие и менее 2 месяцев. Так, например, 11 из 28 ОШСБ существовали с учетом времени на формирование и боевые действия суммарно от 20 до 45 дней. После окончания срока боевых действий или после ранений бывшие бойцы штурмбата (офицерский переменный состав) назначались на соответствующие должности в обычные войсковые части фронта или направлялись во фронтовые ОПРОСы (отдельные полки резерва офицерского состава). Иногда, как это было с 14-м ОШСБ, который провел успешный бой, где весь личный состав проявил героизм, не отвоевав установленных 2 месяцев, целиком в полном составе передавался в 63-й ОПРОС 3-го Белорусского фронта на укомплектование войск фронта офицерским составом.

Шестой отдельный штурмовой стрелковый (не штрафной!) батальон, освобождавший в феврале 1944 года Кривой Рог Днепропетровской области, состоял из офицеров, не лишавшихся своих званий и прав, но бывших долгое время на захваченных врагом территориях и не участвовавших в активной борьбе с оккупантами.

Криворожская городская организация ветеранов Великой Отечественной войны 22.06.2011 года открыла на благотворительные средства памятник воинам 6-го отдельного офицерского штурмового стрелкового батальона. На открытии присутствовали пять внуков воинов этого батальона. Памятник в виде постамента из гранита с элементами пятиконечной звезды и трех колонн, на которых три металлических журавля в полете. На постаменте имена 150 погибших воинов батальона и посвящение на украинском:

«Они выступили против немецких танков и смогли отбить самое сильное нападение немцев в битве за Кривой Рог, но за это отдали жизнь 150 героев», — говорилось при открытии памятника.

В связи с событиями на Украине, где захватившая власть прозападная бандеровско-фашистская клика законодательно запретила в 2015 году всякую советскую символику и развязала руки вандалам, крушащим любые памятники воинам Великой Отечественной, пока неизвестно, сохранился ли этот памятник, как и другие символы героизма и жертв, принесенных на алтарь Победы.

Надеюсь, после прочтения этого материала рухнут все мифы о миллионах штрафников, многих сотнях штрафбатов, приписываемых к ним штурмбатов, развеются бредни нечестных и просто злостных фальсификаторов нашей военной истории.

Скорее всего эти ускоренные меры по формированию штрафных и штурмовых подразделений были продиктованы необходимостью привлечения сотен тысяч воинов, имеющих военную подготовку, но оказавшихся на долгое время вне военных действий. Это делалось на благо срочного и более полного укомплектования штрафбатов и штурмбатов, а что касается не офицеров из этой категории «окруженцев», то соответственно — штрафных рот. Тем более если учесть, что массовое освобождение советских территорий проходило в период перехода наших войск в решительное наступление.

Слишком долгая проверка могла и вообще до конца войны отодвинуть возвращение проверяемых в боевой строй в то время, когда боевые потери войск нужно было восполнять. Я знаю случай, когда офицер (Усманов Ф.Б.) находился долгое время на оккупированной территории, в партизанском движении не участвовал и «проверялся» в фильтр-лагере НКВД целых 7 месяцев. Однако его другая патриотическая деятельность в оккупации была доказана, и он был восстановлен в офицерских правах без пребывания рядовым в штрафбате.

Кстати, направление боевых офицеров в штрафбаты без судопроизводства, по приказам командиров соединений, то есть такое расширение власти командиров крупных воинских формирований можно считать оправданным, но только в отдельных случаях. Это когда для судопроизводства не было времени либо совершенные ими нарушения прямо подпадали под действие некоторых специальных приказов Народного Комиссариата Обороны.

Конечно, процесс судопроизводства требовал больше времени, поэтому некоторые командиры часто прибегали к более оперативному решению виновности или невиновности офицера. Однако знаю по своим наблюдениям, что были случаи принятия таких решений «нетерпеливыми начальниками» без достаточного выяснения обстоятельств, в которых произошло нарушение, или даже простого сведения счетов отдельных начальников с непокорными подчиненными. Может, поэтому почти всегда количество направленных по приказам командиров фактически превышало количество осужденных военными трибуналами.

В феврале 1944 года наш батальон принял столько пополнения, что по численности приближался к составу стрелкового полка. Во взводах было до 40 человек, роты иногда насчитывали до 200 бойцов, а батальон — около 800 «активных штыков», как говаривали тогда, то есть в 3 раза больше обычного пехотного батальона. Были сформированы все предусмотренные по штату роты, в том числе — пулеметная, противотанковых ружей и 82-мм минометов, в которой взводным оказался наш Муся-Миша Гольдштейн. Командиром этой роты был запомнившийся какой-то немногословной общительностью капитан Тавлуй Павел Семенович, немного медлительный, и, казалось, его было трудно вывести из состояния спокойного равновесия.