Трэвису снился сон.

Дженни стояла перед ним. Она плакала.

– Прощай, моя любовь, – прошептала она, – прощай…

Ее губы коснулись его лба…

Трэвис вскочил и мгновенно проснулся. Он был один.

– Дженни? – позвал Трэвис.

Прошел из комнаты в комнату. Ее нигде не было.

Паника заполнила его грудь. Он ей позвонил, но ему не ответили. Трэвис побежал к машине и поехал к ней домой. Ее там не оказалось.

Тогда он позвонил в ее офис в университете. Дженни не было и там.

Боже, господи боже, где же она?

Трэвис поехал к себе домой, обгоняя машины как сумасшедший, в надежде – вдруг она каким-то чудом материализуется посреди одной из комнат?

Но этого не произошло…

Куда могла пропасть Дженни? Кто мог знать об этом? Та девушка в баре, ее подруга. Как ее звали? Эдна? Барбара? Бренда! Так ее звали, но как, черт возьми, он найдет женщину лишь по имени в таком огромном городе, как Даллас?

– Думай, – сказал он сам себе, – думай!

Кто-то должен знать, как поступит Дженни, куда она отправится…

Ее доктор!

Но кто он? Где его офис? Может, у Дженни есть записная книжка? Или ежедневник? Она могла записать там имя доктора и его адрес.

Трэвис решил осмотреть вещи Дженни. Он в отчаянии перерыл все, но не нашел ни адресной книги, ни ежедневника, ничего подобного…

Минуту… Разве на лекарствах, принимаемых ею, не должно быть написано имя доктора на этикетке?

Он знал, где Дженни хранила таблетки. Часть из них была в маленькой серебряной коробочке, которую она носила в сумочке. Остальное лежало среди его лекарств.

Да! Он нашел их, но на этикетках были написаны лишь непроизносимые названия препаратов, были также телефон и название аптеки, выдававшей ей препараты по рецепту.

Рецептов у нее было пугающе много.

Трэвис позвонил в аптеку. Он, кажется, поговорил со всеми, кто способен был говорить по телефону, но не узнал ни имени доктора, ни чего-то другого, так как закон запрещал им распространяться о пациенте.

Но должен же быть способ…

И тут Трэвис чуть не подпрыгнул от радости.

Ну конечно! Его друг Бен Штайнберг! Он сможет разузнать имя доктора Дженни у сотрудников аптеки.

Трэвис решил поехать сразу к нему в офис. Вскочив в машину, он попал к приятелю в тот момент, когда Бен уже собирался уходить.

– Бен! Мне нужно с тобой поговорить.

– Трэвис? Ты болен?

– Нет. Но мой друг болен. Мой друг… – Трэвис тяжело сглотнул. – Женщина, которую я люблю, страдает от жутких головных болей…

Бен улыбнулся:

– Ладно, пусть позвонит в мой офис и…

– Ты не понимаешь!

Бен внимательно взглянул на Трэвиса.

– Старик, – тихо произнес он, – ты ужасно выглядишь. – И после секундного колебания сказал: – Ладно, пойдем в мой кабинет, ты все расскажешь.

И Трэвис рассказал.

Когда он закончил, выражение на лице Бена было мрачным.

– Она сказала, какая именно у нее опухоль?

Трэвис покачал головой:

– Она сказала только, что она… что она…

Бен кивнул:

– Ясно. Ладно. Ты должен найти ее, но я не знаю, чем могу…

– Если я найду ее доктора, он, может быть, скажет, где она? – Трэвис залез в карман, достал пузырек с таблетками и протянул своего другу: – Я звонил в аптеку. Они отказываются сообщать имя доктора. Но, может, они сообщат его тебе?

Бен снова кивнул. Он думал о врачебной этике, о конфиденциальности пациентов и о том, что женщина по имени Дженнифер Купер совершенно точно не желала, чтобы любящий ее мужчина был с ней, когда она умрет…

Но в большей степени он думал о страхе, об отчаянии, запеленавшем глаза его старого друга.

И Бен взял телефонную трубку.

Розыски доктора Дженни также не помогли. Питер Киплинг не знал, куда она делась.

– Я бы не нарушил правила врачебной этики, даже если бы знал, где она, – ответил доктор Киплинг, – но, по крайней мере, я сообщил бы вам, что она в безопасности.

Но она не была в безопасности.

Его Дженни была в отчаянии, была одинока, и ее, скорее всего, мучила нестерпимая боль. Над ней повисла вся тяжесть смертного приговора…

Несколько часов спустя убитый горем и заботами Трэвис наконец показался в баре, где договорился встретиться с братьями.

Они заметили его входящим в двери, радостно ему замахали, чтобы он прошел в их кабинку, и тут же помрачнели, увидев выражение лица брата.

Трэвис выглядел так, будто постарел на пару десятков лет.

– Что случилось? – почти выкрикнул Джейк. – Ты болен?

– Нет. Я не болен. А вот моя Дженни больна.

Его братья обменялись взглядами. Его Дженни?

– Она исчезла, – сказал он, садясь рядом с братьями. – Я искал ее несколько часов, но так и не нашел.

Калеб и Джейк снова обменялись взглядами.

Семейная ссора? Что-то посерьезнее?

– Слушай, – медленно начал Джейк, – если она не хочет тебя видеть…

– Она ушла, Джейкоб. Исчезла…

– Что ты имеешь в виду?

– Исчезла, – устало повторил Трэвис. Он поставил локти на стол и потер воспаленные глаза. – Нигде не могу ее найти.

Калеб напрягся.

– У меня есть связи, – сказал он. – В полиции. Я знаю нескольких частных детективов, которым полностью доверяю…

– Ты не понимаешь…

– Нет, – мягко сказал Джейк. – Мы не понимаем. Не хочешь нам объяснить?

Трэвис взялся за бутылку пива, стоявшую перед Джейком, и сделал жадный глоток. Потом он поставил ее обратно, взглянул на сосредоточенные лица братьев и все объяснил.

Это заняло десять долгих минут.

Когда он закончил, Джейк и Калеб сидели неподвижно и молчали. Это была та тишина, которая возникает, когда никто не может придумать ничего дельного.

Наконец Калеб прокашлялся:

– Наши соболезнования тебе не помогут.

Джейк закивал, соглашаясь:

– Нам нужно сделать что-нибудь, что тебе поможет. Тебе и твоей девушке.

– Дженни, – сказал Трэвис. – Ее зовут Дженни.

– Дженни. Конечно же. – Калеб потер лоб. – Скажи ее полное имя. И номер ее телефона. Адрес. Точное место работы.

Трэвис покачал головой.