Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На этом участке пути я обратил внимание, что на железных дорогах тут практически отсутствует электрификация. Мы в России привыкли к тому, что вдоль железных дорог стоят столбы, между которыми натянуты провода, позволяющие электровозам тянуть составы. В этом месте штата Аризона ни столбов, ни проводов мы не видели. Составы тянули исключительно тепловозы, причем высота грузов из-за отсутствия проводов была просто нереальной: друг на друга ставили два морских контейнера, в таком виде их и везли.
В одном из придорожных поселений мы заехали в кафе, где увидели расписанные стены с какими-то рисунками и автографами. Я наклеил на одну из стен наклейку «Сел и поехал», после чего хозяйка заведения получила от меня в подарок книжку о моем мотопутешествии по России. Я листал книгу и показывал ей фотографии, рассказывал о людях, которых встречал в пути, и ей было явно интересно.
– Никогда не бывала в России, – сказала она. – А это ведь очень интересное место!
– Тогда учите русский и читайте книгу, – усмехнулся я. – Россия – великая страна, надо иметь о ней представление!
За время путешествия мне приходилось не раз привлекать внимание американцев к России. Оказалось, они имеют очень смутное представление о нашей стране, а ведь хочется, чтобы не только мы к ним приезжали, но и они к нам.
В некоторых местах трассы 66 мы наблюдали своеобразные то ли выставки, то ли музеи под открытым небом, где стилизован Дикий Запад. Одна из знакомых деталей – тот самый фургон переселенцев с натянутым на округлый каркас брезентовым тентом. Именно на таких повозках переселенцы устремлялись в западном направлении осваивать неосвоенные земли. А в одном из заброшенных городов мы увидели скопище старых автомобилей, ржавые колонки бензозаправок – то, что осталось со времен тридцатыхсороковых годов, когда трасса переживала время расцвета.
Трасса приводит нас в Гранд-Каньон. Сразу скажу: только ради посещения этого места стоит ехать в Америку. Гранд-Каньон впечатлил меня больше, чем любой другой американский национальный парк, потому что… Потому что слов человеческого языка явно не хватит, чтобы передать свое ощущение от этого чуда природы.
Мы едем по дороге вдоль всего Гранд-Каньона, останавливаемся в одном месте, в другом, и открываются виды один круче другого. Здесь отвесно вниз уходит скалистый обрыв, упасть в который – верная смерть. Там впереди виднеются островерхие зубчатые скалы; а за ними – другие скалы, еще выше. Где-то внизу течет река Колорадо, но ее практически не видно, все пространство до горизонта занято вздыбленными горами коричневого, красноватого или песчаного цвета. В один из моментов ловлю себя на том, что не могу сосредоточиться и оценить масштаб всего того, что вижу перед глазами.
– Здесь все нереально огромное… – говорю Вовану. – Когда были на Ниагаре, я тоже был поражен размерами водопада и мощью природы. И когда видел гигантские секвойи, обалдел от их размеров. Но здесь вообще крышу сносит, у меня мозг взрывается!
Вовка тоже был под впечатлением.
– Я видел Гранд-Каньон в кино и на фотках, – говорит он, – но вживую это что-то совсем другое!
Мы останавливаемся у одной из смотровых площадок. Слезаем с мотоциклов, приближаемся к краю обрыва и замираем от восхищения.
– Круто? – спрашиваю приятеля.
– Куда уж круче… – отзывается он.
Природа постаралась здесь на славу, таких мест на всей планете раз-два и обчелся. Так что повторю еще раз: Гранд-Каньон обязательно нужно увидеть своими глазами.
ИНДЕЙСКАЯ АРИЗОНА
Я рассматриваю хибару, сколоченную из кусков фанеры.
– Ну и конура… – говорю. – В такую хорошую собаку не поселишь – только дворнягу.
Неожиданно дверь хибары открывается, оттуда выходит женщина, за ней выбегают дети. Они с любопытством разглядывают нас, странных людей в шлемах и кожанках, оседлавших железных коней. Наши «Харлеи» сияют хромированными частями, гудят мощными моторами и представляют собой резкий контраст с тем, что видим перед глазами.
– Здесь не дворняги живут, – говорит Вовка. – Люди.
– Ничего себе условия! – не хочу верить я.
– Ты же сам видишь!
Я не сразу осознал, что люди могут так жить. В Аризоне вначале долго тянулись безрадостные пейзажи, где преобладала сухая красная земля и глина. Растений было мало, клубилась пыль вдоль дороги, затем начали появляться какие-то неказистые строительные вагончики, а иногда трейлеры со спущенными колесами. То есть это я думал, что в этой пустынной местности ведутся строительные, а может, дорожные работы, а для рабочих установили вот эти убогие бытовки.
Но я ошибался. Именно так здесь люди и живут. И эти люди – потомки коренного населения Америки, индейцы. Они отличались от большинства американского населения, что нам приходилось видеть. Индейцы были более смуглые, все – черноволосые, а выглядели очень бедно.
– Ну и дела… – сказал я во время очередной остановки. – Это место их жизни?!
– Ага, – отозвался Вован. – В самую задницу индейцев загнали!
На расставленных на обочинах лотках индейцы раскладывали какие-то свои поделки, чтобы продавать их проезжающим мимо «белым братьям». Машин почти не было, а те, что изредка проезжали, не останавливались у разложенного товара. Но индейцы продолжали сидеть с обреченным видом, будто давно согласились с такой участью.
Я был просто в шоке. Проехав всю Россию, я не видел, чтобы наши люди жили в таких условиях! Да, встречались неказистые домишки, но они были как-то обустроены. Вокруг росли березы, ели, кустарники, зеленая трава, так что в хорошую погоду на это даже приятно было смотреть. А вот здесь яркий красный цвет земли, с которой порывами ветра взметывалась пыль, где не было ни травинки, угнетал и навевал тоску. Наверное, поэтому и в облике людей, что торговали на обочинах, чувствовалась безысходность.
Мысли о несправедливости такой жизни нахлынули сами собой. Вообще-то эти люди когда-то населяли всю Америку и никого к себе не приглашали. Белые люди пришли без приглашения, перебили большинство индейского населения, а остальных поместили в резервации. Я слышал такое слово, но никогда не знал, как именно выглядит индейская резервация. Теперь я получил об этом полное представление.
Вдоль этой дороги встречалось немало
