В то же время, если бы не эта авария, возможно — возможно! — мы бы больше никогда не увиделись. Так что мне хотелось верить, что все будет хорошо, и даже его инвалидность — это временно.

«Пройдет пара месяцев, он встанет с коляски и вернется к обычному образу жизни. Все будет, как всегда».

Дверь открыла его сестра Марина.

— Привет, — сказала она, совсем не удивившись.

«Интересно, знает ли она о нас?» — подумала я на секунду и тут же услышала ответ на свой немой вопрос:

— Наташа предупредила о твоем приходе. Не могу сказать, что одобряю ваши отношения. Сейчас, впрочем, я не вправе осуждать ни тебя, ни тем более его. Если ты поможешь ему поправиться — буду только благодарна.

— Как он?

— Плохо. У него серьезная депрессия.

— Он справится. Я помогу.

Марина понимающе кивнула и открыла дверь в комнату Игоря.

Игорь сидел в кресле, спиной ко мне, и смотрел в окно.

— Марина, я тут подумал… — начал он. Развернул кресло и увидел меня. В его глазах тут же застыл ужас.

Я подошла, наклонилась и поцеловала его.

— Ты не должна быть со мной, — тихо, еле слышно, словно убеждая себя самого, произнес он.

— Как ты себя чувствуешь?

— Ты не должна быть со мной, — повторил он.

— Давай не будем сейчас ни о чем думать. Просто расскажи мне, поделись. Я уверена, ты поправишься.

Игорь поговорил со мной. Я уже не чувствовала в его словах прежней откровенности. Наоборот — впервые ощутила пропасть, возникшую между нами. Позже она с каждым днем становились все шире…

Через два года

Игорь сидел в инвалидном кресле. Уже целых два года. Ровно семьсот тридцать дней — никаких изменений.

Мы объездили всех лучших врачей. Многие пытались поставить его на ноги, но пока все попытки оказывались безуспешными.

Наши отношения совсем изменились. Игорь сначала отталкивал меня. Он не хотел, чтобы я провела жизнь рядом с ним, калекой в инвалидной коляске. Говорил, я достойна другого: здорового, молодого и сильного мужчины.

Правда, он все-таки разрешил мне быть рядом, сохраняя дистанцию и ежедневно напоминая о том, что меня здесь никто не держит — я могу уйти в любой момент, как только захочу.

Когда твою любовь перестают принимать, чувство начинает гаснуть. Я стала засматриваться на коллег по работе, однако не позволяла себе даже думать о том, чтобы бросить Игоря. Меня съедало чувство вины.

Я всегда боялась темноты. Сейчас сижу тут, и мне совсем не страшно. Интересно, почему?

Темные комнаты всегда навевали на меня страх. До сих пор в моей спальне всю ночь горит включенный светильник. Так спокойнее. Я всегда держу дома фонарики и свечи на случай, если будет перебой с электроэнергией и придется остаться без света на всю ночь. Такое бывало — до сих пор вспоминаю об этом с дрожью. Было время, я засыпала только с включенным телевизором, создававшим иллюзию, что я дома не одна…

Я даже немного комплексовала по поводу этого страха. Хотя что тут особенного? Большинство людей боится темноты, это нормально. Виновата генетика. Темнота всегда была синонимом опасности. В темноте мы плохо видим и ориентируемся в пространстве, зато ночные хищники чувствуют себя вольготно…

Кроме темноты, меня всегда пугала неизвестность. Тут я тоже не одинока. Такова человеческая природа: мы боимся того, чего не знаем. Хотя все наши страхи — будь то боязнь микробов или публичных выступлений — сводятся, в конечном итоге, к одному: к страху смерти. Любой человек боится только одного — умереть. Что это значит — умереть? Никто не знает. Вот она — неизвестность. Как люди будут реагировать на мое выступление? Как сильно я могу заболеть, если подхвачу неизвестный вирус? Вновь неизвестность…

Единственный путь борьбы с любым страхом — не видеть его, не замечать, игнорировать. Я думаю обо всем этом сейчас, потому что здесь, в темной пещере, я совершенно не боюсь того, что мне всегда казалось самым страшным…

Через несколько недель после расставания Полины и Игоря

Полина

В те дни мне было плохо, как никогда. Я потеряла обоих любимых людей и была уверена, что навсегда.

Умереть мне не дала работа. Сначала хотелось взять несколько выходных. На следующий день после случившегося я так и сделала. У меня просто не было сил кого-то видеть. Помню, как выпила много вина, а потом читала в интернете статьи про самоубийство. Нет, я, конечно, не задумывалась об этом серьезно, но весь выпитый алкоголь заставил меня размышлять о смысле жизни, а точнее, его отсутствии у меня.

Наутро я уже была в ресторане и с головой ушла в решение рабочих вопросов.

Мои переживания не отразились отрицательно на делах. Скорее наоборот. Еще никогда я не была столь продуктивна.

В дверь моего кабинета постучали.

— Да, заходите.

— Привет.

Это был Антон.

— Я ждала тебя. Присаживайся.

Антон внимательно и не спеша рассматривал мое рабочее место.

— У тебя тут очень красиво.

— Спасибо.

— Если честно, не ожидал твоего звонка. Мы не виделись уже довольно давно.

Я достала сигарету и закурила.

— Я знаю. Антон, раз ты пришел, значит, понимаешь, зачем.

Через час я вновь закурила. Мне стало легче. Он был прекрасный любовник.

Я сама не заметила, как Антон превратился в особого для меня человека.

Видя его на острове то с Кристиной, то с Варей, я иногда даже слегка ревновала. Наверное, как и все женщины, я немножко собственница. К Антону я ничего не испытывала, но для меня он был МОИМ любовником. Было странно видеть его с кем-то из моих подруг.

Только здесь, в темноте и безысходности, меня начала съедать мысль, от которой стало еще хуже.

Может быть, все, что я сделала, я, сама того не осознавая, совершила из ненависти и на самом деле никогда не любила Игоря?!

Восемь лет назад

На похороны моего отца собралось не очень много людей, несмотря на то что еще пару лет назад папа был весьма уважаемой и важной персоной. До того как начал принимать наркотики. Наркотики… Они забрали его жизнь. Естественно, многие партнеры по бизнесу и даже друзья не пришли почтить его память и тем самым признаться, что имеют какое-то отношение к этому опустившемуся наркоману.

Я помню, как сильно рыдала. Мама обнимала меня, пытаясь успокоить, но и сама не сдерживала слезы. Она ведь тоже любила папу.

Наркотики… Я возненавидела это слово. Они съели душу и тело моего папы. Я до конца не понимала, как все это произошло. Он ведь не казался мне слабым человеком! Однако папа был слишком зависим от своего чувства к маме. Он не раз пытался вернуть ее. Все его попытки были жалкими. Он ползал у ее ног, твердил, что изменится, будет таким, каким она захочет, но мама уже любила Игоря. Папа спрятался от боли, ушел в забытье, а потом просто ушел навсегда.